На сопках Маньчжурии
Шрифт:
Посмотрел на сестру вопросительно.
— Да, да, — сказала она. — Он уже в Петербурге. Сегодня важное заседание Совета, на котором нам нужно быть. И там мы можем увидеть его.
Поехали в коляске. Грифцов по дороге рассказывал:
— Владимир Ильич сразу окунулся в работу. В день приезда был на заседании редакции «Новой жизни», потом в Центральном Комитете. Старое самодержавие рухнуло, товарищи! Впереди страшная борьба, но Ленин здесь, с нами, в России. Сейчас он отдает все силы, чтобы добиться единства партии. Меньшевики упорствуют в своих заблуждениях. По их мнению, буржуазия самой историей призвана к власти, и Советы должны служить не рабочим,
Коляска катилась быстро, ветер дул в лицо. Антон рассказывал, придерживая рукой фуражку и время от времени советуя извозчику: «Поторапливайся, друг, поторапливайся!»
Проспект был усеян пикетами полиции. Только у подъезда дома, в котором заседал Совет, стояло более двух десятков городовых.
Логунов волновался. Сейчас он увидит Ленина… Может быть, даже поговорит с ним…
Народу в вестибюле было много: одни входили, другие выходили, но большинство держалось кучками, что-то горячо обсуждая. Грифцов и Логуновы стали подниматься по лестнице и на первой площадке встретили Цацырина.
— Если вы на обсуждение вопроса о локауте, — сказал Цацырин, — то опоздали. Вопрос уже обсуждался.
— Позволь, как он мог обсуждаться, ведь он намечен третьим?
— Изменили повестку дня.
— Владимир Ильич выступал?
— Ну как же… Его резолюцию приняли единогласно, даже меньшевики.
— Иного и быть не могло, — засмеялся Грифцов, — Владимир Ильич там?
— Уже уехал, товарищи…
— Как же так, Сережа?.. — с невольной беспомощностью проговорила Таня.
Они прошли в зал. Ленин только что был здесь. Вот стул, на нем он сидел, внимательно слушая рабочего-путиловца, который высказывал соображения о посылке делегатов Совета в города и союзы для организации немедленной всеобщей забастовки.
Логунов притронулся к спинке стула. Огорчение, которое охватило его, когда он узнал, что встреча не состоится, сменилось сейчас другим чувством: Ленин в России! Он, Николай, не увидел его сегодня, но увидит завтра.
Чувство готовности к борьбе и вместе с тем торжественной уверенности в победе наполнило Логунова.
«Победа будет!» — ощутил он тем мгновенным прозрением, которое иной раз приходит к человеку и вливает в него необыкновенные силы.
Объяснение непонятных слов
Аматерасу-но Ками— мифическое лицо, богиня, по официальному учению японских
Банчок— плоская жестяная банка емкостью до литра.
Бусидо— неписаный кодекс самурайской морали в феодальную эпоху.
Ганза —металлическая китайская трубка для курения табака.
Гета, дзори, варадзи— японская обувь.
Даба, — синяя хлопчатобумажная ткань.
Дава— кета.
Даймио— дикари. Так китайские купцы называли туземцев уссурийской тайги.
Джакта— суп из свежей кетовой икры и чумизы.
Джангуида— хозяин мелкого предприятия.
Дзю-дзюцу —система японской борьбы.
Дзянь-дзюнь —губернатор.
Кайтсяку— секундант при старинном обряде харакири.
Каны— приподнятая часть пола с дымоходами. Во время топки печи каны обогреваются.
Каули— китайский носильщик с рогулькой для носки вещей на спине.
Куайнцзы —палочки, при помощи которых в Китае едят.
Кура —каменный сарай.
Курумайя— рикша.
Ли —китайская мера длины (приблизительно полкилометра).
Майма— острога.
Маманди— подожди.
Ман-цзы— свободный сын. Отсюда русские переселенцы называли манзами китайцев, выходцев в Уссурийский край.
Миканы —мандаринки.
Мусмэ— девушка.
Оби —пояс.
Оморочка— лодка для одного человека.
Революция Мэйдзи— переворот в Японии, уничтоживший власть сёгуна и вернувший светскую власть императору (этот переворот называется также и реставрацией Мэйдзи).
Ри— японская мера длины (приблизительно четыре километра).
Ро— печь для приготовления пищи.
Сакэ— японская водка.
Саранка— многолетняя лилия.
Сасими— мелко нарезанная сырая рыба (строганина).
Сёгун— военачальник императорских войск, который фактически правил страной.
Седзи— раздвижные стены в японском доме.
Сена— мелкая монета (копейка).
Сепуку— то же, что харакири.