На старости лет
Шрифт:
Переглянувшись, мы дружно закончили пить чай и покинули служебное помещение: работа не ждет.
Теперь через парк я не ходила, предпочитая лишние полчаса потратить на автобус. Даже в выходные редко заглядывала сюда с ребенком, предпочитая другие места. Почему-то именно этот парк, а не сын служил мне постоянным напоминанием о пережитом кошмаре. И меня там преследовало ощущение, что за мной наблюдают… целенаправленно. Впрочем, оно преследовало меня не только в парке. Вот так и становятся параноиками: психологические
Но каких-то серьезных оснований для пестования собственных подозрений у меня не было – до следующего дня.
А день выдался изнурительным. Как-то с утра все не заладилось: сын капризничал, мешая мне собирать его в садик, потом в пробке застряла, немного опоздав на работу, а потом и вовсе дело дошло до нашей всклочной пациентки. Тут, возможно, моя нервозность сказалась, а может быть, магнитные бури, но итогом стал неприятный скандал. Пациентка, громко стеная и заламывая руки в кабинете директора нашего центра, обвинила меня в непрофессионализме… И с чего это она? Вроде бы во время процедур ничто подобного финала не предвещало… Надо было, видимо, на кого-то вызвериться: по принципу – день прошел зря, если кому-то плохо не сделала.
Так и получилось, что меня публично отчитали, пообещав еще и наказать рублем. Вот так-то. Быть наемным работником порой не сладко. И именно это стало последней каплей – кое-как продержавшись до конца рабочего дня, по пути домой все же разревелась. Накипело, нахлынуло. Быть матерью-одиночкой непросто, и в какой-то момент все, долго «трамбуемое» поглубже, вырывается наружу и тогда…
Пока сын старательно и по-детски сосредоточенно подъедал на кухне ужин, я в комнате беззвучно плакала на диване. Устала от всего… День сегодня был тяжелый, вот эмоции и захлестнули. Полезно иногда так поплакать.
Заставив вздрогнуть, неожиданно тишину помещения разорвал звонок телефона. Немного испуганно протянула руку и сняла трубку.
– Слушаю, - непроизвольно шмыгнув носом, пробормотала я.
– По какому поводу рыдания? – голос был… незнакомым. И это стопроцентно. Такой голос, раз услышав, уже не забудешь. Сильный, властный, требовательный, но несколько отстраненный. Меня этот голос покорил, заставив застыть на месте.
– А вы кто? – полагая, что ошиблись номером, сумела все же просипеть в ответ.
– Я задал вопрос.
Полностью растерявшись, отняла трубку от уха и уставилась на нее, словно она могла мне что-то прояснить.
– Вы не туда попали, наверное? – почему-то робко озвучила я возникшую гипотезу. Этот голос… он инстинктивно пугал.
– Настя, - и столько снисходительного льда в тоне, - я никогда ничего не путаю, прими это к сведению. Так кто обидел?
От изумления позабыв про все рыдания, я вновь уставилась на трубку телефона.
«Он меня знает, - как-то заторможено осознала я. – А я его нет. Странно это».
– Да ерунда, на работе пациентка противная пожаловалась на меня. Вот наказали, еще и штраф из зарплаты вычтут, - быстро отмахнулась я от своих по сути не
Договорить не успела – в трубке послышались короткие гудки.
– Мама, я все, - голосок сына вырвал из ступора: «Кто звонил? Зачем?»
– Молодец, - на автопилоте похвалила Сережку, продолжая приходить в себя после странного звонка. Зато успокоилась, на другое переключилась.
Глава 2
Инцидент с моим наказанием на следующий день получил неожиданное продолжение. Та самая пациентка (встречи с которой я ожидала с большим внутренним напряжением!) не явилась ко времени своих процедур. И когда наш секретарь Лида позвонила по указанному в ее данных контактному номеру, выяснилось страшное…
– Она умерла сегодня ночью, представляете? – дрожащим голосом шептала она нам, собравшимся «на чай» в служебном помещении. – Жуткая смерть! Родные напуганы. С утра нашли ее тело полностью обескровленным.
Мы все были под очень большим впечатлением. Такого никому не пожелаешь. Я же, на волне общего потрясения, и не подумала связать эту смерть со своим вчерашним разговором с незнакомцем.
И на какое-то время все вновь вошло в привычную колею. Я работала, все свободное время посвящала сыну. И все у нас было вполне благополучно – не хуже и не лучше чем у других. Месяц проходил за месяцем, отличаясь разве что скромными повседневными происшествиями. Стрижку сделала новую, Сережке купили долгожданную железную дорогу, вместе съездили в небольшую поездку за город на одни из выходных к знакомым… А в остальном все шло привычным образом. Месяцев восемь. А потом я собралась сдавать кровь…
Раньше, до беременности, я часто так поступала. И дело не в банке сгущенки или выходном дне, нет. Это было мое выражение гражданской позиции, своего рода дань семейной традиции. Отец был почетным донором и меня к этому приучил.
– Раз у нас кровь такой редкой группы в сочетании с отрицательным резус-фактором – надо делиться, - частенько говорил он. – Ведь кому-то она нужна, жизненно необходима…
И вот я решила возобновить свое донорство. Отвела сына в сад, а сама отправилась в пункт сдачи крови. Вернулась домой с чувством внутреннего довольства собой. Но едва успела снять обувь, как по квартире разлетелись трели звонка. Спешно добежав к телефону, слегка запыхалась, поэтому выдохнула в трубку:
– Да?
– Зачем ты сдавала кровь?
– В смысле? – мгновенно узнав этот голос, я безвольно плюхнулась на диван и попыталась собраться с мыслями. Чем опять недоволен этот странный тип?
– Кровь зачем сейчас сдавала?
– медленно и четко, как слабоумной, повторил мужчина. – Я тебе запрещаю это делать.
– Послушайте, - внезапно вскипев, возмутилась я. – Кто вы вообще такой? И какое вам дело до того, что я делаю?!
– Я жду ответа, - проигнорировав мой вскрик, холодно напомнил «голос».