На стороне мертвецов
Шрифт:
Сверху донесся знакомый скрипучий вопль, но Митя только досадливо передернул плечами и холодно обронил:
— Те были мертвыми. А драться с живой варяжской дружиной должна другая… дружина. — он хмыкнул… и отцепил ее пальцы от своего рукава. — Я тебе не полк солдат.
Она замерла, так и держа протянутую руку на весу — точно какую-то чужую, ненужную и непонятную вещь. Попятилась… Шагнула назад, раз, второй…
— Простите… что побеспокоила… — она подняла на него полные стылого отчаяния глаза. — Я… не знала… Надеялась, может быть… Простите… — повернулась — и со всех ног помчалась дальше, навстречу опасности.
— Стой!
Умнее всего было оставить ее — пусть бежит, если такая дура, не иначе как своими тощими ручонками всех варягов разогнать хочет. Но Митя сам не зная почему прыгнул вперед, привычно ловя девчонку за такую удобную для хватания косицу.
— Знов ты меня за волосся таскаешь, панычу! — трепыхаясь, как пойманная бабочка, завопила она.
— Я тебя и ремнем снова выдеру, дурищу! — пригрозил Митя. — Куда тебя несет? Надо к пристани бежать, предупредить…
Если удастся найти отца, или Потапенко, или хоть Петра Шабельского…
— Некогда до пристани! — завизжала Даринка, змеей выкручиваясь из его хватки. — У них женская гимназия прямиком на дороге! — и рванула бегом по улице.
Хрипло дыша, Митя нагнал ее и почти выплюнул на бегу:
— Там… никого…
Занятия же еще не начались!
— Там… много… — так же хрипло отозвалась она. — Представление… гимназисток… директрисе…
— Велесов хвост! — только и смог взвыть Митя, припуская быстрее. Конечно же, они зря бегут. Кандидатки в гимназию с сопровождающими матушками-боннами-горничными разбежались по домам при первых же выстрелах — не дуры же они! Но проверить надо.
Девчонка свернула, Митя за ней… они выскочили из проулка прямиком на площадь перед плотно закрытыми воротами гимназии ведомства учреждений императрицы Марии-Догмары. Митя замер, запрокинув голову, завороженно глядя на барышень в кокетливых, еще совсем не гимназических шляпках, выглядывающих из каждого окна верхнего, третьего этажа. Никогда еще эти личики… и шляпки… не вызывали у него такой ужас! Наверняка те, кто решил не выпускать девочек на забитые солдатами улицы, хотели им только добра. Вдали от штурмующих причалы виталийцев было безопаснее всего. Вот только те оказались близко.
Совсем близко.
Кряжистые мужики в рунных кольчугах хлынули из проулка — будто на площадь выплеснулась стальная река. Сотня, может, даже две варягов в рогатых шлемах и знаменитых «вотановых латах». Один из них замер на миг… с приоткрытым ртом уставившись на женские лица в окнах… короткая борода его задралась к небесам…
— Stelpur! — радостно завопил он.
— Konur![1] — слаженным ревом откликнулись остальные и… поток словно сломался.
Кажется, что-то орали десятники… но вооруженные секирами мужики уже с улюлюканьем мчались к воротам гимназии.
Краткий, как удар сердца миг барышни в окнах глядели на них… а потом площадь заполнилась диким женским визгом. Лица из окон исчезли мгновенно, враз, сами окна принялись с грохотом захлопываться… как будто это могло остановить нападающих!
В самом верхнем окне мелькнула дама, бледная, как воротничок на ее строгом платье.
Рыжий виталиец что-то проорал… и взмахнул секирой, целясь в стык ворот. Сверху бабахнуло — в окне гимназии суетился старик с дробовиком, наверное, сторож. Дробь со свистом пронеслась над воротами и… мелкие дробинки безобидно простучали
Раздался хриплый рев… и во фланг столпившимся у ворот виталийцам врезался… медведь. Первым же ударом лапы спустив кожу с лица рыжего бородача. Разом с бородой.
— Берсерк! Берсерк! — заорали варяги, разворачиваясь к новой угрозе. — Бьёрн Бьёрнсон![2]
— Михал Михалыч! — радостно завопила Даринка, подпрыгивая на месте.
— Нет… — только и мог шепнуть Митя. Он никогда не видел старшего Потапенко в медвежьей форме, но точно знал — даже медведем, у казацкого старшины хватило бы ума не грызть руки, прикрытые непробиваемым «вотановым доспехом» и не лезть прямиком под секиры.
Но его появление сулило надежду. Может, еще повезет? Может, обойдется?
Медведь метался и ревел в круге, мгновенно очерченном варягами. Куда бы он не шарахнулся — натыкался на лезвие. Удар под зад, удар поперек морды, удар в бок… Медведь заревел: отчаянно, жалобно, призывно… и над варягами закружились черные птицы. Сперва Мите показалось, что их целая стая — так стремительно они мелькали в воздухе, проносясь над рогатыми шлемами виталийцев, и с хриплым карканьем пикируя вниз. Банг! — кто-то из виталийцев задрал голову, и тут же последовал удар клювом. Виталиец заорал, его товарищ попытался ударить ворону секирой… вторая ворона немедленно ринулась ему в лицо, молотя клювом и когтями. Три. Всего три вороны метались над головами — и боевая команда драккара превратилась в беспорядочную толпу, орущую, прыгающую и бестолково отмахивающуюся. Медведь снова взревел и ринулся в бой.
А дальше волшебство закончилось. Сильный мужской голос пропел рваную ритмичную строфу… и виталийцы словно очнулись. Мгновение — и они сдвинулись спина к спине, ощетинившись сталью во все стороны. Ворон стало две — одну рассекли влет, клювастая башка и скрюченные лапки полетели в разные стороны. Потом осталась одна, и вот уже ни одной. Еще одна секира врезалась медведю в лоб, вторая опустилась на спину.
Княжич Урусов не шагнул — вывалился на площадь. Его шатало, лицо было залито кровью, словно все обрушившиеся на птиц удары попадали по нему. Но отступать он не собирался — княжич вскинул руку. Воздух дрогнул и на раскрытую ладонь из пустоты легла массивная рукоять того, что обычно называют Кровным Оружием. Родовым оружием Урусовых, доступным только членам рода, но каждому и где угодно, оказался… хлыст. Длинный гибкий хлыст, сплетенный из стальных полос. Сверкающая тонкая лента развернулась в воздухе… на лету отхватив вскинутую над головой медведя секиру вместе с рукой.
Варяжский отряд быстро и слаженно разделился надвое и рванул к Урусову, зажимая княжича в «клещи». Их было много, слишком много для одного малокровного. Бегущий впереди воин подпрыгнул, пропуская бьющий по ногам хлыст, и ринулся в ближний бой…
Митя смирился. Иногда ты стараешься, борешься, рвешься из кожи, надеясь справиться… и проигрываешь. Иногда обстоятельства оказываются сильнее тебя. Например, такие вот рыжие, бородатые, с секирами… обстоятельства.
— Я ничего, просто больше ничего не могу поделать. — с усталым вздохом сказал Митя.