На страже стабильности. Повесть о настоящем инквизиторе.
Шрифт:
Это был хороший знак, значит, он, как всегда, на верном пути. В таком прекрасном расположении духа младший инквизитор вернулся к себе в кабинет.
По правде говоря, Бесогонов испытывал своего рода даже некоторую ностальгию по N66. Если бы не такие неприятные обстоятельства, при которых он с ним познакомился, и не будь на него уже с несколько десятков анонимных доносов, то, кто знает, из парня, с его способностью все замечать и подмечать, в самых мельчайших подробностях, получился бы хороший сотрудник, со временем он мог бы даже возглавить в каком-нибудь колхозе неподалеку местное отделение инквизиции. И был бы надежным и верным соратником стоящим вместе с Бесогоновым на страже внутренних рубежей родины.
Окинув с грустью свой пустой кабинет,
Набрал городской отдел инквизиции, доложился и попросил соединить с главным. Пока его соединяли отшлифовывал в уме детали будущего допроса многочисленных сектантов, которых ему придется допросить, если понадобится, то и с пристрастием.
– Алло! Добрый день, Андрей Адольфович? Это Бесогонов Иван Викторович из средней школы N1 Вас беспокоит. Да-да, младший инквизитор. Что, уже слышали? Да, конечно, все бумаги в порядке. Все согласно протоколу. Доказательства были неопровержимые. Обряд? Проведен в соответствии с инструкцией. Скоро принесу бумаги, - Бесогонов спрашивал и отвечал на автомате, стандартизированная форма вопросов-ответов давала возможность говорить не задумываясь.
– Естественно, комар носа не подточит. Это Вы верно заметили. Но, Андрей Адольфович, я Вам позвонил не только по этому поводу. Сектант, перед тем как преставился, раскололся и сдал всех своих подельников, а кроме всего прочего еще и своего непосредственного руководителя и главаря секты. Кто он? Именно поэтому я и звоню. Это Галкин Арсений Назарович, директор школы. Нет, сомнений быть не может. У меня уже есть показания от раскаявшихся и полностью признавших свою и его вину остальных членов этой опасной для народа и слуг их секты. В их числе не только ученики школы, но и учителя. Все проверено и перепроверено. Как успел? Так ведь преподаватели в Академии не зря свой хлеб ели.
– Бесогонов пошел через лесть, зная, что Андрей Адольфович в недавнем сам был преподавателем Академии и легко на нее купится.
– Я бы хотел зайти к Вам через час, может быть час с небольшим. Тут еще некоторые попутные вопросы осталось утрясти. Нет, ничего особенного. Вы будете у себя? Сами понимаете, Андрей Адольфович, такая хорошо законспирированная вражеская организация, действующая возможно уже не один год могла разрастись и пустить корни, и без Вашего мудрого совета и дружеской помощи мне одному не справится.
– Бесогонов улыбнулся в трубку, уже зная, что в голове начальства, в этот самый момент, пустила корни мысль о награде, которую можно получить без особых усилий, а если что-то пойдет не так, так всегда есть виноватый - Бесогонов. И чутье младшего инквизитора не подвело.
Замечательно, обязательно, обязательно буду, всего Вам хорошего, Андрей Адольфович, до свидания!
– Младший инквизитор положил трубку оглянулся, как будто, кто-то сейчас может наблюдать за ним, конечно же никого не обнаружил и только потом позволил себе закричать от радости, но про себя, чтобы никто не услышал. Дело оборачивалось самым лучшим образом. Оставалось уточнить некоторые детали.
Бесогонов еще раз просмотрел список кандидатов удостоверился, что выбрал самых лучших и снова поднял телефонную трубку, чтобы спросить на вахте не проходил ли мимо них Арсений Назарович.
Как и предполагал младший инквизитор, Арсений Назарович уже успел отбыть в неизвестном направлении в некоторой спешке.
– "Уже побежал в поселковый отдел", - усмехнулся про себя Иван Викторович, - "ну, ничего, пусть пока посидит в общей очереди, потом напишет заявление и заполнит анкету. Это займет у него, как минимум, часа два-три, а потом я неспеша пройду мимо него с папочкой, так, чтобы он понял, что не стоило связываться со мной, инквизитором по государственной идеологии Бесогоновым Иваном Викторовичем".
– Лицо директора,
Выйдя от себя, Бесогонов, направился в учительскую, чтобы посмотреть расписание и уточнить, кто, где и чем из числа сектантов, сейчас занимается. И в учительской, к своему величайшему изумлению, нос к носу столкнулся с Анастасией Филипповной.
Младший инквизитор сразу же бросилось в глаза, что Анастасию Филипповну, как будто, что-то гложет изнутри. Что-то, о чем она непременно хочет с кем-то поделиться и этим кем-то очень захотелось стать самому Бесогонову. Поэтому, он не стал ходить вокруг да около и спросил сразу и без всяких обиняков.
– Анастасия Филипповна, что-то случилось? А то на Вас лица нет.
Руководительница кружка патриотических танцев отвела взгляд, и старательно не глядя на младшего инквизитора, молчала. Бесогонов понимал, что ему не стоит напирать, повторяя свой вопрос или сделав вид, что ничего не было, заговорить о чем-то незначительном. Было видно, что Анастасия Филипповна просто собирается с духом и если ее не перебивать, то она сама обо всем ему расскажет. Это вранье, что чужая душа потемки, чужая душа порой читается лучше, чем собственная и душа Анастасии Филипповны требовала от нее кому-нибудь высказаться.
И Анастасия Филипповна заговорила буквально через секунду, ее чарующий голос обволакивал младшего инквизитора и убаюкивал, как будто пела сирена. Так что, Бесогонову, даже пришлось встряхнуть головой, как будто прогоняя сонливость.
– Понимаете, Иван Викторович, - Анастасия Филипповна посмотрела прямо в глаза младшего инквизитора и от ее взгляда Бесогонова словно чья-то невидимая рука приподняла над землей и теперь он парил над ней. Даже, если бы руководительница школьного кружка танцев решила рассказать ему всего лишь о трудностях в постановке очередного патриотического хоровода, он слушал бы ее не перебивая, только кивал бы в ответ, соглашаясь с каждым ее словом. В общем, все то, что чувствуют и делают влюбленные люди. Но то, о чем хотела рассказать Бесогонову Анастасия Филипповна было на самом деле очень важным, и, кроме того, к изумлению младшего инквизитора, непосредственно касалось именно его дела. Что еще больше подогрело его интерес к Анастасии Филипповне, не только как к женщине, но и как человеку вообще.
– Я ничего и ни на кого не хочу наговаривать, - она умолкла, но к величайшему облегчению Бесогонова лишь для того, чтобы перевести дыхание, сбившееся у нее от волнения.
– Поймите, - она снова повторила это слово, словно для нее было очень важно, чтобы ее поняли правильно и Бесогонов почувствовал, что он и есть именно тот человек, который единственно правильно сможет понять Анастасию Филипповну.
– Дело в том, - она слегка приосанилась, - что в сегодняшнем деле, в том самом, которое Вы, Иван Викторович, так мастерски распутали, - Бесогонова слегка бросило в краску от такой похвалы с ее стороны, - этот сектант-гуманист, которого Вы раскрыли, не единственный в нашей школе.
– В этот самый момент младший инквизитор млел от счастья. Ведь в лице Анастасии Филипповны он только что обрел не только объект своих тайных вожделений, который только и умеет, что затмевать разум инквизитора своей красотой и танцами, но также бдительного и верного товарища, верного идеям стабильности и процветания. Стоящего, как и он, на страже спокойствия народа и государства.