На суше и на море. Том 1
Шрифт:
На станции было много военных в полевой форме. Они отправлялись через Красноводск – Баку – Махачкала на фронт. Опять слышалось зловещее слово ВОЙНА.
Дети при виде военных притихли, они уже хорошо знали, что такое война.
Наш герой, привыкший к военным, всегда видел в них главных защитников.
Большое количество советских военных вызывало в нем уверенность в победе над немцами. И всякой встрече с войсками он был рад. У его новых друзей вид войск вызывал тревогу. Они хорошо помнили, что их беды начались, после того как в Киев хлынули отступающие части Красной армии.
Но скоро поезд тронулся. Все
Мокрые простыни быстро высыхали, и их приходилось мочить снова и снова. Это было единственным спасением от жары. Ночь пролетела быстро и без каких-либо событий. На малых станциях продавали мясо баранье и верблюжье. Но покупать его боялись, помня наказ наставника.
Мальчики о чем-то долго беседовали, наконец, и они уснули, следуя примеру Лины.
Обе женщины еще долго не могли заснуть. Каждая из них переживала свои заботы и тревоги.
Но жара плавила мозги и не давала сосредоточиться на главной мысли. Далеко за полночь, в очередной раз, намочив простыни, они уснули тяжелым сном.
Утром поезд прибыл в Ашхабад, столицу Туркмении. Появились деревья и цветы в газонах на станции. Все растения искусственно поливалось. На пироне было много народа, людей разной национальности, но доминировала русская речь.
Дети в сопровождении мамы вышли на пирон. Здесь хорошо поливали, и утром было не жарко. На пироне шла бойкая торговля овощами, фруктами, дынями и огромными арбузами. Конечно, арбузы и дыни красномяски купили первым делом, но и все остальное осталось не без внимания. Стоило здесь все очень дешево. Даже скуповатые киевляне отметили этот факт.
Нашему герою нравились туркмены. Высокие, стройные, прямые как жерди в высоченных каракулевых шапках и халатах, они напоминали сказочные персонажи из прочитанных ему книжек. И он не мог понять, почему узбеки и даже воинственные таджики пугали своих детей туркменами: «Будешь шалить, придет туркмен (бабай) и тебя заберет», часто говорили они… Действительно, вид у туркменских всадников на верблюдах или на конях был грациозным и воинственным, но в век танков и самолетов совершенно не страшным.
Передвигались туркмены с большим достоинством и чувством превосходства над прочими, находящимися на уровне их плеч. Совершенно не торговались и не пересчитывали деньги за проданный товар, будучи полностью уверенными, что их обмануть, не посмеют.
На станции продавали газированную воду, но детям не разрешили ее пить.
Прогуливались по пирону, разминая соскучившиеся по ходьбе ноги. Час пролетел быстро.
Поезд тронулся, и замелькали дома и улицы Ашхабада, а затем опять пески и такыры Каракумов. Но после Ашхабада стало прохладнее, и температура 30°С казалась совсем низкой. Пассажиры в поезде ожили. Дети старались выйти из вагона при первой возможности. На станциях появились деревья. Чувствовалось приближение оазисов и главной реки Средней Азии Амударьи. Вечером прибыли в Чарджоу. Здесь на вокзале и вдоль пирона было множество военных из Туркестанского округа, отправляемых на запад.
Кроме этого, ничто не напоминало о войне.
Изобилие фруктов, овощей, дынь и арбузов радовало глаза. Состав публики сменился, большинство из торгующего люда были узбеки. Наш герой почувствовал себя совсем
А узбеки это свои, почти родные. Оказалось, что он по ним соскучился, поэтому говорил с ними долго и с удовольствием, жестикулируя и с интонациями узбекского мальчишки (бала). Вмиг из польского барчука он превратился в настоящего «бала». Это превращение или вернее возвращение сына порадовало мать и удивило его новых друзей. Они с недоверием смотрели на этого загорелого чернявого узбеченка, в которого он превратился чудесным образом, когда купил черно-белую тюбетейку и привычным движением насадил ее на голову. Он уже чувствовал себя дома, в полной безопасности и искренне радовался этому.
До Ташкента оставались сутки езды. Ожившие дети, не переставая, о чем-то спорили, говорили и носились по коридору вагона. На каждой остановке их ожидали открытия и новые пейзажи. Мост через Амударью, самую полноводную в это время года реку, проехали медленно, что позволило детям разглядеть и лодки, и малые суда, плывущие по коричневой воде. Вдоль реки и в ее окрестностях было много деревьев, подходящих к самой железной дороге. Вдали и рядом виднелись ярко-зеленные поля хлопка.
На ближайшей же станции продавали рыбу любых размеров и способов приготовления. Рыба не мясо, и запрет покупать на нее не распространялся. «Не высокая» +30°С температура воздуха пробудила аппетит, особенно у детей, которые всю поездку не ели мясного. Поэтому на копченую рыбу с овощами набросились все пятеро. Благо и хлеб был в изобилии.
После пиршества наши путешественники угомонились и заснули богатырским сном.
С каждым часом пейзаж становился приветливее. Поезд шел по территории Узбекистана между Сырдарьей и Амударьей. Здесь все земли искусственно орошались водами этих больших рек – источниками жизни. Были видны сады и поля, на которых паслись коровы, лошади и ишаки. О войне здесь знали только по сводкам радио и из газет, да еще по мобилизации мужчин, которых призывали с каждым днем все больше и больше.
А вот теперь появились еще и беженцы.
На каждой станции их встречали эвакуаторные бригады, помогали разместиться в автомобилях и развозили по подготовленным заранее местам, где им предстояло прожить долгие годы войны.
Новые друзья, особенно бабушка, приуныли. И хотя они ехали к родственникам, которых бабушка знала, но не видела много лет, неизвестность дальнейшей жизни в Самарканде, куда они направлялись, их пугала. Елена много рассказывала бабушке об обычаях Средне-Азиатских народов, об их традиционном гостеприимстве, дала советы, как правильно вести себя, чтобы не обидеть хозяев.
«Главное, изучить местный язык (хотя бы основные обиходные термины) и обычаи. Тогда никому, а тем более пожилой женщине совершенно нечего бояться. К старым людям все народы здесь относятся с уважением и почтением много большим, чем в России и на Украине» – говорила она.
Ночь пролетела быстро, а утром открылись глазуревые древние минареты Бухары.
Это уже были исконные земли узбеков и таджиков с очень далеких времен. Здесь сохранился колорит древнего города, столицы Бухарского эмирата. Если не считать самой станции и железной дороги, то вид и неторопливая жизнь вокруг замерли на столетия.