На суше и на море. Том 1
Шрифт:
Когда танкер вывели и развернули носом к каналу, раздался мощный гул главного двигателя. Плавание началось. Берег стал медленно удаляться и вскоре исчез в темноте.
Азовское море очень мелководное. Крупнотоннажные суда могут проходить его только по центральному каналу, идущему от Керчи до Жданова, Таганрога.
Ветер и прохлада ночи заставили мальчика и его мать покинуть шлюпочную палубу и спуститься в трюм, битком набитый беженцами. Увидев спускающихся по трапу женщину с ребенком, пожилой моряк в офицерской форме сказал, что мест в трюме нет. Он предложил им до утра провести
В маленькой каюте было тепло и уютно. Такого комфорта они давно были лишены и, умывшись, свалились на маленький узкий диван и флотскую койку, которые им теперь казались царскими ложами.
В 8–00 хозяин каюты разбудил своих гостей, напоил чаем и угостил мальчика принесенными с камбуза яблоками. Солнце давно взошло, ветер утих, и можно было отправляться на палубу.
Поблагодарив моряка, наши странники вышли на свежий морской воздух. Они оба в море были впервые и были поражены бесконечной зеркальной гладью голубовато-зеленой воды, расстилавшейся до горизонта со всех сторон.
«Мама, смотри какая красота, как в горах!» – воскликнул сын.
Было действительно очень красиво вокруг. Тишина, бескрайний простор и покой, которого им так не хватало на земле в последние 20-суток войны. Мама согласилась с необычным сравнением моря с горами, сделанного сыном. Совершенно разные стихии, но объединяла их великая красота, которая правила ими.
К вечеру танкер «Азов» подошел к Керченскому проливу. Проведя весь день на палубе, любуясь морским простором, наши путешественники проводили огромное красное солнце, скрывшееся за керченские сопки.
Керченский пролив очень мелководный и узкий. Для крупных судов здесь прорыт канал, по которому они могут переходить из Азовского в Черное море. Канал обозначен буями, красные и зеленые огни которых мигали вдоль всего пути.
Ночью вошли в Черное море, Танкер начало покачивать крупной зыбью, оставшейся после недавно прошедшего здесь шторма. Пассажиры почувствовали перемену обстановки. Плавная изнуряющая качка для многих из них была весьма непривычна. Несколько часов спустя, мальчику стало плохо.
Воспользовавшись утренним приглашением пожилого штурмана, мама отвела сына в штурманскую каюту и уложила на диван. Ей так же стало плохо. Тошнота подступала к самому горлу. Но приходилось держаться, хотя в каюте, расположенной на нижней палубе, было значительно спокойнее, чем наверху.
Судно быстро продвигалось на юг, не смотря на свежий встречный ветер. На следующее утро наш герой почувствовал себя лучше. Вместе с матерью они поднялись на главную палубу, освобождая каюту для штурмана, который отдыхал в дневное время после ночной вахты.
При «смене вахты» в каюте, штурман посоветовал устроиться на палубе лицом к ветру по ходу судна и вручил нашим «бедолагам» подсоленные сухари.
«Так легче будет привыкать к качке», сказал он.
«Больше двигайтесь и постарайтесь что-то делать», добавил он на прощанье.
Свежий морской воздух оживил, а вид пенящихся волн восхитил мальчика. Но качало значительно сильнее, чем вчера.
Удалось укрыться от ветра за трубой на шлюпочной палубе. Здесь, под жарким июльским солнцем они любовались мощью разбушевавшейся стихии и читали взятую у штурмана книгу «Чукоккола», которую он купил для своего внука, того же возраста, что и наш герой.
К вечеру шторм немного утих. Благодаря соленым сухарям тошнота улеглась, но есть не хотелось. А вот жажда нарастала. Штурман несколько раз подходил к мальчику и его матери и предлагал спуститься в его каюту. Но они вежливо отказывались, не желая лишний раз его стеснять. Однако к 20–00, когда штурман заступил на вахту, они спустились в его каюту. Выпив приготовленного для них чая, улеглись спать, испытывая блаженство от защищенности и возможности, наконец, прилечь в тишине каюты.
Спали они так крепко, что не услышали, когда ранним утром штурман открыл дверь каюты и позвал их на выход.
Судно стояло у причала в порту Сухуми. Началась его разгрузка, и сход пассажиров на берег. Попрощавшись со штурманом и сердечно поблагодарив его за гостеприимство, наши путешественники влились в поток беженцев, спускавшихся по трапу на берег. Море было совершенно спокойным, светло синим, а вокруг возвышались зеленые горы.
Вдали хорошо были видны снежные вершины Кавказского хребта.
Пальмы окружали порт плотным кольцом. Все дышало миром и божественной красотой.
У наших путешественников от этой благодати даже дух перехватило. После всего пережитого, мирный пейзаж казался не реальным. И если бы не усталый и озабоченный вид беженцев, война, бомбежки и налеты фашистских самолетов, массовая эвакуация здесь казались бы абстрактными понятиями.
Выбравшись из общей толпы пассажиров на площадь, группа, прибывшая из Днепропетровска, собралась у здания порта. Здесь их коллективная поездка заканчивалась. Эвакуированные погрузились в поданные автомашины, и их развезли в заранее подготовленные квартиры в домах, как в самом Сухуми, так и в его окрестностях, уплотнив местных жителей.
Начальник группы подошел к нашим путешественникам и вручил им пакет с билетами на поезд Сухуми–Тбилиси, и пожелал благополучного возвращения домой. Он предупредил, что в Тбилиси их будут встречать.
Поезд уходил поздно вечером. Поэтому решили посмотреть этот сказочный город и сделать самые необходимые покупки в дорогу. После обстрела колонны вещей у них не осталось. Простившись с начальником колонны, наши путешественники пошли на рынок, одновременно осматривая город. Дома были белые кирпичные, одноэтажные и отделены друг от друга большими садовыми участками. Фруктовые деревья прогибались от плодов вишни, яблок, абрикосов, слив, груш, мандаринов. Фруктовые деревья росли не только на участках, но и вдоль улиц, так, что можно было срывать плоды и есть прямо с деревьев. Никто не запрещал. Проходившие местные жители с удивлением и некоторой жалостью смотрели на мать с ребенком, срывающих и жадно поглощающих фрукты. Они сразу же узнавали в них беженцев.