На свои круги
Шрифт:
Всю жизнь он не чувствовал подобной боли, с зубами от природы ему повезло, они были белыми и крепкими, и никогда не болели. Сейчас же он готов был плакать от боли или, может, и плакал уже, да не чувствовал этого сам. Измученный, уставший, в бреду одиночества и боли он бродил по своей камере туда-сюда. Надежда уже почти оставила его, он медленно сходил с ума, в минуты недолгого затишья боли он окунался в кошмарные сны, падал с мир прошлого и иллюзий, говорил во сне сам с собой.
Охранники, ставившие раз в день кувшин воды с куском хлеба, едва узнавали в нём
* * * * *
Когда они вернулись в Дарнт, граф Вольф Гавардский и его люди были ещё здесь. Он встретил вернувшегося хозяина и его жену со снисходительной улыбкой. Долго и пристально рассматривал лицо Ании через тёмную вуаль, видел все её побои, оставленные мужем, и ничего не сказал. Наверное, он полностью был согласен с действиями своего вассала, ведь Ания всего лишь своевольная жена, совершившая глупость, бросившая тень позора на своего мужа.
Он тоже был мужчиной, властным, влиятельным, титулованным, и никогда бы не понял действий Ании, не признал за ней её правоты, её материнской любви и заботы, что двигали ею. Он не понравился ей, этот граф из Гаварда, сеньор её мужа и будущий господин её сына.
Она была бы рада, если бы они вернулись, а этого человека уже не было бы здесь. Но он был и остался ещё на несколько дней. И всё это время Ания ловила на себе его взгляд, задумчивый и внимательный, как у наблюдающей кошки.
Надо было отдать ему должное, его люди практически не разграбили Дарнт, лишь немного похозяйничали в погребах, но даже при беглом осмотре Ания поняла, что всё восполнимо. Видимо, графу удалось удержать своих людей под контролем, зато за эти дни он умело организовал вылазки на охоту и оценил угодья в Дарнте.
Войска графа Мард покинули эти земли, и граф безбоязненно развлекался охотой и вечерними пирами, пользуясь гостеприимством своего вассала.
Ания же, оставив гостя своему мужу, занималась только сыном. Она не отходила от него ни на шаг, не отпускала с рук почти целый день, не могла насмотреться на него, прижимала к груди, вдыхая родной тёплый запах ребёнка.
Сколько молитв, сколько тревог, сколько боли пережила она за эти дни, как боялась вернуться и узнать, что потеряла его, какие страхи глодали её сердце. Всё позади. Всё прошло. Вот он, её мальчик, её маленький мальчик.
Потом уехал граф, и барон вызвал её к себе. Ания пришла вместе с ребёнком на руках и замерла, узнав на столе мужа знакомый кубок. Он что, собирается устроить ей проверку? Он совсем выжил из ума?
– Проходи, дорогая. Садись.- Барон указал ей на стул с высокой спинкой, как раз у самого стола. Он и сам сидел тут же на втором стуле.
Ания подчинилась, чувствуя, как тревога прокрадывается в душу, страх сковывает движения. Чего он хочет? Зачем это всё?
– Я думаю, ты прекрасно понимаешь, зачем я вызвал тебя сюда. Я не хотел заводить это всё при графе, но я не забыл, не думай и не надейся.
–
Пальцы, сжимающие тело ребёнка, начали нервно дрожать в предчувствии неприятностей.
– Я хочу, чтобы ты выпила вина, дорогая.
– Я не хочу вина.
– Ты не можешь отказаться. Я пойму это по-своему, и ты это прекрасно понимаешь.- Его голос был вкрадчивым, почти ласковым, и Ания чувствовала, что не только боится, но и начинает злиться на своего мужа.
Он рассматривал её, наблюдал за её руками, как держит она ребёнка, как её ладони поддерживают его.
– Надо было оставить его няне,- заговорил мягко.
– Я не хочу оставлять его няне, я соскучилась по нему.- Ания не узнала своего голоса. Что она делает? Она же выдаст себя! Он всё-всё поймёт, он обо всём догадается!
– Ну, играйся пока, пока он маленький. Когда ему станет пять лет, я отдам его на воспитание в какую-нибудь семью, где он будет жить в строгости и в дисциплине. Там не будут его целовать и сдувать былинки с него не будут, уж поверь мне, я сделаю всё для этого...
– Пять лет?- голос Ании дрожал от возмущения.
– Этого достаточно. Я не повторю ошибки, как со своим старшим... Его мать избаловала его и разнежила! Он вырос сопляком и слюнтяем. Мне нужен мой сын! И он будет таким, каким я захочу!- В его голосе пропала былая мнимая ласковость, прорезались нотки упрямства и злой решимости. Ания даже не сомневалась, что он сделает именно так, как сказал.
Будь ты проклят, старый изверг! Ты будешь мучить его, издеваться над моим сыном, превращать его в копию себя. А он даже не твой сын! И, слава богу, что Орвила воспитала его мать, а не ты или твои пресловутые воспитатели с их дисциплиной и строгостью.
Не дам! Я не отдам тебе своего сына!
Она невольно прижала его к себе, притиснулась подбородком к макушке ребёнка, глядела на барона, зло стискивая зубы, негодуя от возмущения и несогласия.
– Ладно. Это всё потом.- Барон сидел на втором стуле как раз напротив Ании, и по скатерти стола продвинул свой кубок в сторону Ании.- Пей! Я хочу знать, что ты не лжёшь мне...
Ания не шевельнулась, глядела на мужа исподлобья. Ребёнок на её руках словно придавал ей сил и решимости.
– Чего вы хотите?
– Правды!
– Какой правды? Я не лгу вам.
– Вот и докажи это!
– Что вас интересует? Что я встречалась с вашим сыном, и было ли у меня с ним что-то? Это – да?
– И это тоже.- Он медленно кивнул.- И мой оруженосец – тоже интересует.
– Оруженосец?- Ания фыркнула, дёрнув подбородком.- Да мы всю дорогу лаялись с ним, как две собаки! Вы что думаете, что у меня могло с ним что-то быть? Это же смешно!
– Пей!
– Как вы можете при своей серьёзности, со своим нравом доверять простой вещи? Всего лишь кубок! Просто кубок! Это же смешно! Это нелепо! Это глупо!