На свои круги

Турлякова Александра Николаевна

– Я вспомнил, кто я, а семьи у меня нет...- Ответ получился каким-то грустным, совсем безрадостным, под стать тому, что Эрвин здесь видел.

– Ты изменился.- Она внимательным взглядом окинула его с головы до ног.- Повзрослел... Стал таким сильным... Смотри. И меч на поясе...

– Что случилось?- Он не поддержал её тему, его сейчас заботило совсем не то, не его внешний вид.

– Ты садись.- Указала рукой на скамью у стены.- Что уж стоять-то... Разговор будет долгим...

– Я постою...

Оказывается, осенью

в обитель вторглись войска людей графа Мард, началась война, и небольшой отряд, перейдя границу, хозяйничал в этих землях. Люди одного из баронов занимались грабежами и насилием, жгли дома и забирали всё ценное. Побывали они и в обители бегинок. Здесь были одни женщины, и некому было оказать сопротивление. Вооружённые люди, опьянённые силой и безнаказанностью, пожгли постройки, ограбили церковь, забрали почти все припасы на зиму, насиловали местных женщин и девушек, убивали тех, кто пытался сопротивляться насилию, перебили всех собак и даже скот, какой под руку подвернулся. Обитель тянулась теперь из последних сил, бегинки переживали самую холодную и голодную зиму.

Эрвин обомлел от услышанного и почувствовал, как внутри всё обовалось в ожидании неотвратимых плохих новостей. Шепнул:

– А Ллоис? Где она?.. Что с ней?

– Ллоис?- Она переспросила и снова – в какой уже раз? – нахмурилась.- Ты сядь... Пожалуйста...

Эрвин глядел исподлобья и медленно покачал головой от плеча к плечу, нет, садиться он не собирался, он хотел узнать всё, будучи на ногах.

– Где она?

Пожилая женщина вздохнула и устало поникла. Её шёпот разорвал Эрвину сердце:

– Её больше нет... Она теперь с Господом...

Вот теперь он сел. Уставился в какую-то точку в пространстве. Нет, этого не может быть... Почему? Что могло случиться? Моя Ллоис... Она что-то путает... Что-то не то говорит...

– Вы спрятали её, да? Я всегда знал, что вы против... Вам не нравилось, что я... что мы любим друг друга... Вы боялись, что я заберу её... Где она?

– Эрвин, милый, ты ошибаешься... Никто её не прятал. Я знала, что вы вместе. Я разговаривала с ней, я предупреждала её, что ты уйдёшь, что ты бросишь её...

– Я не бросал её!- Он резко перебил, не скрывая раздражения.- Я пришёл за ней! Я заберу её! Где она?

Настоятельница долго молчала, выдерживая его угрюмый взгляд, потом заговорила негромко:

– Ты опоздал... Она ждала тебя. Всё время ждала... Она верила, что ты придёшь за ней, как и обещал... Она не дождалась... Опоздал ты... Мне очень, очень жаль, что так вышло. Я и не думала, что ты вернёшься за ней. Я думала, что ты найдёшь свою семью и забудешь девочку... Она умерла, Эрвин... Господь забрал её душу...

– Нет! Нет, я не верю вам!- Он снова поднялся на ноги.

– Я могу показать тебе её могилу...

– Нет!

Настоятельница молчала, со скорбным выражением лица смотрела на молодого человека, видела его смятение, боль в глазах, неверие, несогласие

со случившимся. Ей казалось, что за этот миг он стал старше даже больше, чем за эти два прошедших года. Бедный, бедный мальчик... Он в самом деле её любил...

– Это они, да? Это люди Марда?..

Он хорошо знал обстоятельства её прошлого, знал, как боялась она насилия. Она бы ни за что не позволила снова поступить с ней так, она бы боролась с насильниками, она бы сопротивлялась до последнего.

– Это они убили её, да?- Он ждал ответа.

– Нет, она умерла ещё за год до этого... Но ты прав, она бы не пережила того, что было здесь осенью...

– За год? Ещё в позапрошлом году, что ли?

Всё это время он думал о ней, как о живой, он советовался с ней мысленно, всё запоминал, чтобы рассказать, он сравнивал других девушек с ней, он вспоминал её голос, её взгляд... А её, оказывается, уже больше года нет среди живых... Нет!

«Моя Ллоис... Где моя Ллоис? Верните её мне! Что вы сделали с ней?.. Почему вы не уберегли её?..»

Он сделал усилие над собой и прислушался к словам говорившей что-то настоятельницы, слова долетали сквозь пелену обрывками фраз.

– Она болела... Долго болела... Это родовая горячка... Лихорадка, никто не смог ей помочь... Такое бывает... Многие девушки умирают от этого... Болезни... От них столько умирало и умирает... Ты должен смириться... Так Господу было угодно... Это Его воля... И ты ничего не можешь изменить... Эрвин, сын мой... Смирись...

Он не слушал её. На сердце навалилась такая нестерпимая боль, что он понял, что не может больше и мига находиться здесь. Ему стало противно всё здесь, он не мог выносить вида этих стен, этих лиц, даже доброй матушки, добрее которой, ему раньше казалось, и нет никого.

Прочь! Прочь отсюда сейчас же!

Бегом... Забыть это всё... Это проклятое место... И зачем только он послушал этого барона? Зачем он приехал сюда? Забыть! Выбросить из головы!

Пусть! Пусть в памяти всё будет по-прежнему, пусть по-старому растут тут фруктовые деревья, пусть, как и раньше, смеются мальчишки, пусть где-то тут всё так же ждёт его живая здоровая Ллоис...

Нет! Он не был здесь никогда! Это всё безумный сон, страшный кошмар! Ничего этого не было!

– Эрвин! Эрвин, вернись! Куда ты? Постой!

Она хрипло по-стариковски звала его, а он ничего не слышал. Вылетел во двор, вскочил в седло и, не дожидаясь своих сопровождающих, полетел галопом вон из обители бегинок. Два всадника, ничего не понимая, поехали следом.

* * * * *

Он вернулся уже несколько дней назад, вернулся, на себя прежнего непохожий. Угрюмый, подавленный, замкнулся в себе и молчал. Орвил не узнавал его. Какое там обаяние? Если бы он был таким с самого начала, то человека более хмурого было бы не найти во всём мире.