На свои круги
Шрифт:
– Нет! Я буду вам обузой... Сейчас у вас есть имя, есть отец, вы легко найдёте себе нового сеньора. Если рядом буду я, вы лишитесь всего... Скрываться... Прятать своё имя... Нет! И поздно уже! Я – его жена. Перед Богом, перед людьми, я – ваша мачеха... Я не свободна. Зачем я нужна вам? Нет!
– Ну и что? Это только сначала будет трудно, а потом...
– Миледи? Миледи?- раздалось из коридора за дверью, и Ания сама прильнула к барону, шепнула:
– О-о... Старая карга... У неё нюх на меня. Она найдёт и в преисподней. Мне пора, пока она сюда не заглянула.
Толкнулась
Она пришла в свою комнату, когда там уже была камеристка, женщина окинула недовольным взглядом с головы до ног.
– С ним были? Я же знаю!
– Какое вам дело?- Ания села в кресло, стараясь привести в порядок сбившееся дыхание, мысли.- Не надо меня обвинять в чём-то.
– Вы ушли раньше меня, а пришли позже. Были с ним? Плакался, поди, вам на груди?
– Как вы можете так? Он же сын вашего господина, как можно так жестоко? Откуда в вас это всё?
Камеристка подняла подбородок повыше, высокомерно глянула на молодую баронессу.
– Знаете, а я ведь слежу за вами, я всё-всё вижу. Я знаю про вас, знаю, что вы неровно дышите в его присутствии. И он... Если вы переступите эту черту, Бог накажет вас за измену. И его – тоже. Он предаёт своего отца, а вы – своего мужа. Неужели вы думаете, что будете счастливой после этого?
– А вы думаете, мой муж делает меня счастливой? Это, наверное, кулаками и пощёчинами, да?
– Да за то, что вы делаете, надо не только кулаками!
Ания, рассерженная её словами, вскочила, стискивая пальцы ладоней в бессильные кулаки. Ах так...
– Я? Да что я делаю-то? Ну, перекинулась парой фраз... Господь мне судья, а не вы!
– Вы пошли опасной тропой, миледи. Парой фраз...- повторила её слова с усмешкой.- Ваши пара фраз закончатся скоро другим...- Многозначительно подняла брови с явным намёком.
– Не закончатся,- упрямо процедила сквозь зубы баронесса.
– Посмотрим.- Кивала головой согласно.- Я смотрю на вас, помните об этом. Всё время помните.
– Оставьте меня. От вас у меня болит голова. Сходите, займитесь чем-нибудь полезным.
– Опять оставить вас? Ну уж нет.
Ания села за вышивку, только бы занять руки, чтобы успокоить себя хоть чем-то. Через время зашла баронесса Марин. Посмотрела на камеристку и приказала:
– Сходи-ка, погуляй, дорогая.
И Кора ей подчинилась. Ания смотрела удивлённо, к ней, к этой старой противной стерве, баронесса обратилась на «ты», отправила её, и та подчинилась? Это как? Она даже никто здесь! Просто гостья! Она не жена хозяина, не прямая госпожа, а она ей подчинилась? Это Ания поступает с ней уважительно, всё-таки такая разница в возрасте, да и монастырское воспитание. А баронесса, может, и старше-то совсем не на много, а она ей подчинилась?
Марин присела в кресло, расправила подол красивого бархатного платья, полюбовалась хрупкими складочками.
– Ну, как вы, дорогая моя Ания? Мы давно не виделись. Наверное, с вашей свадьбы.
– Да так...- был ответ.
–
– Это каким?- переспросила Ания.- Завести себе молодого любовника, да?
– Ну...- Она дрогнула бровями.- Не бойтесь. Вы можете мне довериться. Я – могила.
– Боюсь вас разочаровать, у меня никого нет, кроме моего мужа.
– Да? А мне показалось, что вы и молодой барон...
– Нет! Конечно же, нет!- Ания вырвала свою вышивку из её рук.- И вы туда же, как и моя камеристка.
– Да? Вас уже подозревают? Это опасно!
– Между нами нет ничего!- Она отбросила вышивку.- Откуда вы это взяли? Что за глупости?!
– Мне показалось, что вы сильно приняли к сердцу обвинения барона против сына. Вы так поспешно ушли.
– У меня разболелась голова!
Она помолчала, поднялась, походила по комнате, покрутила зеркало, поправила складочку вуали на виске.
– Он, вообще-то, ничего, симпатичный и молодой, но... Он сын вашего мужа, да и, походу, перспектив у него нет. Барон лишит его наследства и титула. А связываться с ним опасно, вы же видели реакцию вашего мужа...
– Послушайте меня!- Ания поднялась к ней.- Вы ошибаетесь. У меня нет никаких отношений с молодым бароном.
– Ни разу?
– За мной неотступно следят, я постоянно на глазах, он ждёт от меня ребёнка, своего ребёнка. Неужели, вы думаете, у меня есть возможность кого-то себе завести? Как? Какие любовники? Тем более у него под носом, да с собственным сыном?
– А жаль.
– Почему?
– Это было бы интересно. Прямо, как в балладе...
– В балладе?- Ания удивилась, потом усмехнулась горько.- В балладе. Он обещал убить его и отправить меня в монастырь, если что-то действительно будет... В какой балладе? Господи...
– Так он вас подозревает?
– Да нам поговорить-то друг с другом нельзя!
Марин улыбнулась, её глаза торжественно сияли, она шепнула:
– Он вас подозревает... Всё-таки подозревает...
– Вас послушаешь, так вам всё баллады. А я терплю это всё, я с этим живу.
Марин вздохнула, погрустнела вдруг.
– Мне так вас жаль, честное слово. Ваш муж...- Покачала головой туда-сюда, выражая этим своё отношение к барону. Вдруг обняла Анию, прижав к себе.- Держитесь. Скоро вы надоедите ему, он перестанет следить за вами, всё у вас будет хорошо. Поверьте мне.
И Ания вдруг расплакалась в её объятьях. У неё не было матери, сестры, не было ни одного близкого человека рядом, кроме этого злополучного барона. Да, она влюбилась в него, её влекло к нему, но месяцы жизни, проведённой в этом замке, научили её всё скрывать, даже те невинные поцелуи, что были между ней и бароном Орвилом. Она бы никому и никогда не рассказала об этом, чтобы не навредить ему в первую очередь. Никому, даже этой приветливой, доброй к ней молодой женщине. А может, потому что самой эти поцелуи казались нереальными, будто из сна, из другой жизни. Да и можно ли их посчитать изменой?