На то и волки
Шрифт:
«Неужели просек? — охнул про себя Данил. — Промашка, черт… Инстинктивно ведь выбрал район подальше, прямо-таки в противоположном конце от Северо-Восточного… Неужели ментенок понял, что ему заправляют арапа?»
— В Киржаче? — повторил Клебанов, не отводя взгляда. — Это же выходит — на другом конце города…
— Сам теряюсь, — Данил пожал плечами, чувствуя, что вышло вполне натурально. — Нет, в самом деле теряюсь… Ну откуда у него ствол, да еще германский?
— А зарплата позволяла?
— Ну, если чисто теоретически, — позволяла. Только
— Понятно. Только почему обязательно — купить?
— А кто бы ему подарил?
— Я не о том, — сказал Клебанов. — Пистолет, скажем, служебный, и был данный покойник, когда еще не стал покойником, к вам внедрен — может, от нас, может, от ФСБ, а может, и от налоговой. И узнал он что-то такое, чего ему узнавать ну никак не полагалось. И решили тогда сделать так, чтобы примолк он насовсем…
— Издеваетесь?
— Как знать? — невозмутимо пожал плечами старлей. — Для версии годится? Ведь годится?
— Ну, годится…
— Вот видите.
— Ну, и что дальше? — спросил Данил. — Между прочим, инопланетяне тоже годятся для версии. Прилетели и зарезали ножиком. Или вы не верите в инопланетян? А то у нас в Шантарске эти самые контактеры скоро вторую академию откроют, честное слово, вот вы у них и поинтересуйтесь, они ж уверяют, что держат прямую связь с Сатурном… Нет, с точки зрения логики? Версия «убийцы-инопланетяне» имеет в данный момент такие же права на существование, как и ваша насчет «внедренного агента». Вы это, надеюсь, понимаете?
— Понимаю, — сказал Клебанов. — И вас я понимаю, хотя, быть может, и не насквозь. Вы не простачок и не крутой хам, вы где-то посередине, подальше от простачка, поближе к хаму…
— Вам, может быть, мои слова решительно не понравятся, — сказал Данил. — Но давайте уж попросту. Я не нахожу удовольствия в хамстве. Но и сам его не терплю в любых формах. Только я знаю, что в одиночку этот мир не перевернуть, а вы, такое впечатление, порой заедаетесь совершенно по-детски — а там уж я, в свою очередь, ощетиниваю иголки. На ваши вопросы я отвечал честно, старательно игнорируя все шпильки, именно потому, что мы не «Коза ностра», а вполне приличная фирма со всеми достоинствами и недостатками. Конечно, я немного бутафорю, но такова уж жизнь, вы мне не сват, не брат и не гомосексуальный партнер… Будем разговаривать как взрослые люди или продолжим цапаться?
— А о чем нам еще говорить? — пожал плечами Клебанов. — Вы теперь все знаете, а мне от вас больше ничего не добиться. Хотя чувствую, что вы определенно что-то недоговариваете. Если бывали у покойного на старой квартире, почему за полгода так и не выбрались к нему в… Киржач?
— Это вопрос?
— Нет. Разговор неофициальный, вы можете выдумать что угодно, к чему добиваться ответа… — он отвернулся, уставясь в стену. — Возможно, на этом дело и кончится. Если только ничего не произойдет…
— Мне что, ждать от вас повесточку?
— Бросьте. Теперь
— И не думаю, — сказал Данил. — Серьезно спрашиваю.
— Какие там повестки… К таким, как вы, полагается ездить самолично.
— Вас это коробит?
— Не в том дело. Просто, знаете ли, «Коза ностра» не состояла поголовно в КПСС до того, как начала носиться с пулеметами.
Данил участливо спросил:
— Вас что, при застое КГБ таскал за диссидентщину? Солженицына размножали по ночам? В защиту Сахарова петиции строчили? Что вы на меня так запали? Я ведь диссиду не гонял, я ж — боевой пес… Да сколько вам было-то при застое?
«Что-то тут есть, — подумал он, глядя, как у пацана стискиваются губы, а ноздри довольно явственно раздуваются от злости. — Есть скелетик в шкафу, есть… Папа диссидентствовал? Или служил в „синих погонах“ и получил от дедов по почкам выше положенного? Ну не может это оказаться Афган, молод…»
Старший лейтенант промолчал с видом гордым и неприступным — и в этот миг крайне напоминал юного пионера в почетном карауле у знамени дружины. Настоящего пионера, убежденного. Были такие. Вот пионерию он по возрасту еще как застал, тут и гадать нечего…
— Вы в комитете комсомола за что отвечали? — наугад спросил Данил.
— За всякую фигню, которую теперь и вспоминать стыдно, — ответил мент неожиданно быстро. — До встречи.
Кивнул едва заметно и размашистым шагом направился к «рафику». Неприметный, совершенно штатский на вид синий фургончик, дисциплинированно мигнув левым поворотом, завернул за угол длиннющей унылой девятиэтажки и исчез из виду, чему Данил отнюдь не огорчился.
Глава третья
Барс на тропе
Он забрался в свой «Фольксваген», положил руки на руль, а подбородок — на руки, задумчиво уставился вперед. Впереди был пыльный двор с поломанными качелями, двумя бабками на скамейке и энергичным крупным эрделем, таскавшим за собой девчонку лет десяти в ярком спортивном костюмчике. Небогато.
Данилу было совершенно ясно, что дело ляжет на него. Моментально. На то он и шеф службы безопасности. Пора и отрабатывать толстый ломоть хлебчика с толстым слоем масла и икоркою поверху. Все, и этот «гольф» в том числе. Конечно, последние полтора года он дурака не валял, но то была рутина, даже усмирение Кальмара со товарищи. А теперь…
Он был уверен, что правильный мент ни в чем не соврал. Ибо не было им смысла устраивать провокацию столь жалких масштабов, подкидывать паршивую «Эрму», даже не в офис — к одному из сотрудников, убитому вдалеке от фирмы. Ивана свет Кузьмича не возьмешь и провокациями покруче, да и сказки это все, если серьезно — насчет ментовских провокаций. Басенки. Вот если бы шахта всплыла… Но это уже будет не провокация, а выплывшая на свет божий неприглядная правда.
Включил рацию.
— Шестой. Дежурный пост, — на сей раз откликнулись моментально, как-никак начался рабочий день.