На той неделе: купить сапоги, спасти страну, выйти замуж
Шрифт:
Она плачет и совершенно не понимает, почему я не могу приехать. Я плету ей что-то несуразное, предлагаю найти и прислать Димку, еще какую-то чушь, и все это так ужасно, что даже смешно. В кои веки у меня есть действительно уважительная причина, и именно о ней я не могу сказать. В общем, сюр продолжается.
В конце концов я все-таки вешаю трубку. Таня, похоже, на меня обиделась, но что поделать. Когда-нибудь я ей все объясню. Наверное. Я сама виновата, нечего было звонить.
Иду к Яше, рассказываю ему про кота. Попутно от жалости к коту, к Тане и к себе начинаю плакать.
– Перестань, –
От этой мысли я, не перестав плакать, начинаю почти истерически хохотать. И в самом деле, ничуть не лучше. Хотя очень смешно. Вроде, тут смеяться – грех. Мне всех очень жалко. А не смеяться – не получается. Господи, ну почему в моей жизни все так неправильно?
Неправильно, когда сразу после свадьбы на всю дальнейшую совместную жизнь остается всего несколько часов. Даже если их удается провести весело и с пользой, все равно – это ужасно мало. И вот – надо уже сумки собирать. И снова ехать в аэропорт. Хотя я неблагодарная – с аэропорта, в общем, все и началось. А совместную жизнь мы наверстаем, когда я оформлю документы и приеду к Яше. Все еще у нас будет, коньяк и цыгане...
Но все равно глупые слезы так и лезут на глаза, капают на майки и носки, которые я складываю в сумку. У Яшки и вещей-то всего ничего, как будто и не надолго уезжает.
– А зачем мне барахло? – смеется. – Там тепло. Мне много не надо. А будет надо – я тебе скажу, ты привезешь. Это жена должна ездить с обозом.
Я привезу. Я жена. Надо же, в кои веки. Жалко, что так ненадолго...
Родители вернулись, сумки сложены. Сидим все, последние минуты, прощаемся. Сейчас уже и ехать... Вот и кончилась моя семейная жизнь.
В аэропорт нас везет Яшин папа. Мы сидим сзади, держимся за руки. Господи, когда-то это все уже было... Совсем недавно... Совсем давно.
От «Речного вокзала» до «Шереметьево», оказывается, очень близко. Просто совсем нечестно, до чего близко. Прямо раз – и приехали. В аэропорту обычная суета, очереди, декларации – и это все уже было. А вот и железная стойка. Может, если снова треснуться об нее головой, я проснусь, и окажется, что ничего не было?
Яшка тащит меня, тормошит, уговаривает не переживать – он долетит, и сразу мне позвонит, и на следующий же день начнет делать приглашение. Месяца не пройдет, как мы снова будем вместе...
Я киваю. Я как-то ничего не соображаю. Приглашения, визы... Да, наверное, все так и будет когда-нибудь потом. А сейчас... Сейчас я просто ничего не хочу понимать. Вот он улетит, я вернусь домой, все обдумаю как следует. Но не теперь еще, не теперь.
Подходит Яшкина очередь. Он отдает пограничнику документы, обнимает меня последний раз. Прощается с отцом. Еще раз обнимает меня – и идет. И идет. Уходит.
Мы выходим на улицу. Темно, холодно и пустынно. Яшин папа спрашивает, куда меня отвезти. Сон продолжается. Ну что же.
– Мне, – говорю, – пожалуйста, к метро «Речной вокзал».
Он уговаривает меня поехать к ним, доночевать там спокойно.
Все это правильно, но я уперлась, как вол. Наверное, это невежливо до ужаса, но мне сейчас все равно. Мне надо домой, немедленно, пусть он отвезет меня к метро, я оттуда поймаю такси. Нет, меня не надо подвозить, это далеко, другой конец Москвы, я отлично поймаю такси. Да, и деньги у меня есть. Нет, и совершенно не о чем волноваться.
В конце концов я, конечно, оказываюсь у метро «Речной вокзал», в темноте и одиночестве. Меня довольно трудно переспорить, если я не хочу. Ну, добилась? И что ты здесь собираешься делать, дура? Времени – полчетвертого утра, на что ты рассчитывала? Такси... Какое тебе еще такси среди ночи?
Я на минуту как будто просыпаюсь, и мне становится страшно. На волне адреналина я выбегаю на площадь перед метро. О – смотри-ка! Такси, не такси, но несколько машин действительно стоят, ждут пассажиров. Прорвемся!
Да, только доехать до дому стоит примерно столько же, как долететь до Луны. Деньги у меня есть, Яша мне какие-то оставил, но все равно это безумие. Подумав и поторговавшись, я решаю ехать в родительскую квартиру. Ключи у меня есть, а это гораздо ближе – и в километрах, и в рублях.
Сидя на заднем сиденье, я постепенно успокаиваюсь и снова погружаюсь в свой затянувшийся сон. Вот я еду одна на такси среди ночи неведомо куда. Одна. Опять одна. Но это неправда, это не навсегда. Это только сейчас, потому что Яшка уехал. Яшка... Все было так быстро, а было ли оно вообще? Он был, Яшка-то? Нет, правда – вдруг все это мне на самом деле приснилось? Или примерещилось в бреду, от ушиба головы на Лилькиных проводах. Вот это точно было, синяк до сих пор остался, а остальное... Свадьба... Нет, свадьбы-то как раз никакой не было. А был ли мальчик? В смысле, не мальчик, но муж? Бред какой-то...
Случайно сунув руку в карман, вдруг нащупываю там что-то жесткое. Вынимаю. На ладони у меня лежат черная пластмассовая зажигалка и здоровенная монета. Сто португальских сентаво. Это Яшка мне дал. В какой-то момент мы спускались в метро, он искал в кармане жетон, а нашел вот такую монету. Мне понравилась, я ее выклянчила. Она такая блестящая, Яшка еще смеялся: «Возьми, чтоб держала все происходящее за чистую монету». Вот она, чистая монета... Значит, все было взаправду. И зажигалка. Это Яшкина зажигалка, она кончилась еще вчера, он хотел выбросить, а я взяла и тоже в карман засунула, как сорока.
Приехали. Расплачиваюсь с водилой, подымаюсь по лестнице, долго сражаюсь с замком в темноте. Почему на родительской площадке всегда – нет, вернее, никогда – не горит лампочка? Ну вот, удалось попасть ключом в скважину. Ура.
Вхожу в квартиру. Продвигаясь по коридору, рассеянно кидаю за собой сумку, ботинки, свитер... Надо разобрать постель и лечь, хоть поспать немножко. Вдруг понимаю, что страшно хочется есть. Иду на кухню, без особой надежды открываю холодильник... Кастрюля! Поднимаю крышку – грибной суп. Откуда, почему – неважно. Это суп, мой любимый, его можно съесть.