На той стороне
Шрифт:
Пусть откроет она свои недра тёмные,
Да на время ко мне подневольного выпустит.
Ненадолго его задержу я в Яви,
С покорностью отпущу в темноту Нави".
Тишина вокруг настала, ни травинки ветер не шелохнёт. Река словно течение остановила. Глядь, пошла рябь мелкая по воде, и расступаться волны стали. Из воды медленно поднимался силуэт. От него исходило едва уловимое голубовато-серебристое сияние.
Сердце Ульяны затрепетало, слёзы полились по щекам. Этот силуэт она узнала сразу. Могучие плечи, крепкая шея, – её любимый Прошенька
"Прошенька", – прошептала Ульяна, вытирая слёзы.
"Прости меня, Прошенька, не могла сил набраться и раньше вызвать тебя, не могла в глаза твои взглянуть, не уберегла ведь".
Ульяна упала лицом на траву, её плечи содрогались от рыданий.
"Не уберегла", – кричала она, изливая на землю всю свою боль, которую столько лет держала внутри.
***
Ульяна очнулась, едва первые лучи солнца коснулись её чёрного облачения. Лицо было мокрое от росы, глаза распухли от слёз, а на душе было так легко и спокойно, будто и не было тех лет боли и тоски, что точили её.
Она с улыбкой смотрела на солнце, встречая новый день, вспоминая случившееся с ней – то ли сон, то ли видение.
В видении был Прохор, молодой, статный, красивый – такой, каким она его запомнила. На самом деле Ульяне не важно было, как выглядел её давно почивший возлюбленный – ей было важно слово, которое он сказал ей.
"Свободная", – произнёс Прохор улыбаясь, и, поцеловав знахарку в лоб, исчез.
Ульяна шла домой со странным чувством: словно вернулась в яркий мир из прошлой чёрно-белой жизни.
Войдя в дом, решительно собрала нужные вещи, намереваясь отыскать того, кто сможет помочь переправиться в Верховье. Подойдя к двери, девушка обернулась, с тоской оглядывая отчий дом, в котором была счастлива и несчастна одновременно. Шумно вздохнув, Уля рывком распахнула дверь – и замерла на пороге. На крыльце прямо перед ней молча стояли трое. Три пары глаз с любовью смотрели на неё.
– Нужны ли? – тихо спросил Степан, положа руки на плечи своих мальчишек.
– Как воздух! – ответила Уля, стягивая с головы чёрный платок…
Забытая деревня
– Сань, а почему тогда не продать дом? – спросил Владимир сидящего за рулём друга.
– Володь, если честно, мне нечего тебе ответить на этот вопрос. Когда подростком был, ездил к бабке с дедом почти каждый год. Как бабуля померла, ездил к деду. Отец постоянно наведывался туда, а потом как-то резко всё поменялось. Мне в голову любовь стукнула, и я пару лет в деревне не был. А потом армия.
Дед помер, когда я ещё служил. Мать была в командировке, и отцу пришлось все хлопоты на себя брать. Я, помню, позвонил, когда отец из деревни вернулся, спрашивал, как всё прошло.
Батя уклончиво отвечал, старался тему про деревню закрыть. А когда я с армии вернулся, предложил отцу вдвоём в деревню махнуть, порыбачить, да и вообще вместе побыть, он резко оборвал разговор. Сказал, что нечего
– Чудно, ведь это его дом. Он в нём всю жизнь прожил, пока в город не перебрался, – пожимал плечами Владимир.
– И мне чудно было, – согласился Александр, – у меня о деревне самые тёплые воспоминания.
Хотя я отцу тоже как-то сказал, мол, чего тогда простаивает, давай продадим. Он ответил, что пусть стоит, как память. На все мои попытки вытащить его туда отнекивается. Говорит, что и мне там делать нечего. Кстати, он и сейчас не в курсе, что мы с тобой в деревню махнуть решили…
***
Когда неделю назад замаячили майские праздники, двое молодых мужчин, коллег по работе и просто друзей, решили съездить на природу. Александр предложил наведаться в его деревню. Ему и самому давно хотелось побывать там. О деревенском доме он вспоминал периодически. Он всегда любил бывать там. Но, войдя после армии в темп взрослой жизни, всё никак не мог выбрать время. Да к тому же отец был всегда против, если Саша намекал ему о поездке. А ехать одному было несподручно. Во-первых, деревня не близко, день пути минимум. А во-вторых, одному будет реально скучно. Сейчас же всё сложилось как нельзя лучше.
Собрав сумки, затарившись провиантом и рыболовными снастями, молодые люди намеревались отдохнуть, что называется, от души.
К деревне подъехали уже в потёмках. Причём это слово не совсем отображало ту тьму, которая стояла перед ребятами.
– Свет что ль отключили? – спросил Саша, глядя на чернеющие дома. Они стояли у начала деревни, и огни фар были единственным источником света. На всей улице не горело ни единого фонаря. Ни в одном окне не горел свет.
– Скорее всего, – ответил Володя. – Я читал, что в некоторых областях так делают. Для экономии электроэнергии ночью на несколько часов отключают свет.
– Ну, так это ночью! – произнёс Александр. – А сейчас только десять вечера. Бог с ним, со светом, надо дом найти.
Они ехали вдоль домов медленно, боясь пропустить нужный. Глядя в окно, Саша хмурился:
деревня выглядела словно заброшенной. Некоторые дома смотрели на них пустыми глазницами выбитых окон.
– М-да, – изрёк Саша, глазея по сторонам, – давненько я тут не был. Многое изменилось.
– Это всё темнота, – произнёс Владимир, – утром всё как обычно будет.
– Надеюсь, – ответил Саша. – О! Кажется, мы на месте.
Выйдя из машины, ребята поёжились. Каждый из них обратил внимание, что на улице было неуютно находиться. Ночной воздух, доползший до деревни из окружавших её лесов, был влажным и тяжёлым. Хотелось побыстрее юркнуть в помещение.
Включив фонарики на телефонах, молодые люди направились к дому. Чуть поковырявшись с замком, они открыли дверь и вошли внутрь. Воздух в доме был сухим, слегка пахло пылью.
Саша пощёлкал выключателем – света не было.
– Так, – начал он, – давай быстренько перетащим вещи из машины в дом, и я найду керосиновую лампу.