На тревожных перекрестках - Записки чекиста
Шрифт:
Ну что ж, дело привычное. Первым делом я познакомился с будущими партизанами. Молодые испанские ребята, смелые, самоотверженные, страдали одним недостатком: у них не было никакого военного опыта и разумной осторожности, зато в избытке хватало наивности и горячности. Пришлось начинать с азов, так как многие солдаты даже не представляли себе, что и как они должны делать, какие обязанности выполнять в тылу врага.
Учились все охотно, причем каждый старался показать, что именно он сможет принести наибольшую пользу республике. Более спокойными и рассудительными были интернационалисты - немцы, поляки, французы.
В
Подготовив несколько партизанских разведывательно-диверсионных групп, я по плану, утвержденному командованием Восточного (Арагонского) фронта, перебрасывал их в районе Уэски через линию фронта. Переброска не всегда проходила гладко. Однажды я переправлял во вражеский тыл отряд численностью 120 человек. Ему предстояло нарушать коммуникации противника, минировать дороги, совершать диверсии, создавать панику, доставать различные сведения. Линия фронта проходила между двумя скалистыми высотами. С горы, занятой республиканцами, надо было проникнуть в тыл франкистов южнее Уэски, скрытно спуститься в зеленую долину, затем подняться на другую гору и углубиться в тыл франкистов.
Командир отряда, испанский капитан П., несколько бравировавший своей смелостью, решил совершить этот переход в дневное время. Через моего боевого товарища и переводчика Павла Науменко я посоветовал капитану дождаться ночи, иначе противник заметит скопление, а затем передвижение бойцов и сорвет операцию. Капитан самонадеянно ответил, что на этом участке фронта уже давно не слышно стрельбы, так что опасаться нечего. Мои возражения, что на войне нельзя надеяться на легкомыслие и глупость врага, не произвели на капитана никакого действия. Что мне оставалось делать?
Ладно, думаю, поступай по-своему, раз такой упрямый. Бойцы отряда с ящиками взрывчатки за спинами, с мешками, нагруженными продовольствием и боеприпасами, стали подниматься на высоту. Я шел вместе со всеми. Мне предстояло проводить партизан до передовой. На горе даже невооруженным глазом можно было видеть линию обороны противника, провода связи и солдат-часовых. Естественно, что партизаны были замечены и обстреляны. Загудели, загрохотали горы, словно начался неожиданный обвал. Франкисты стреляли из 75-миллиметровых пушек. Снаряды рвались в расположении залегшего отряда, осколки с визгом проносились мимо нас, камни и земля сыпались нам на головы.
Сильный артиллерийский огонь продолжался до позднего вечера. Партизан спасли каменистые расщелины, куда все они быстро забрались. Я посоветовал бойцам рассредоточиться, залечь и не подавать признаков жизни. Командир отряда уже не выглядел таким самонадеянным и во время обстрела виновато поглядывал то на меня, то на Павла Науменко. Находившиеся неподалеку от нас бойцы, оглушенные взрывами, вывалянные в земле, изредка перекидывались короткими репликами, которые Науменко перевел мне так:
– Осуждают они своего капитана. Говорят, надо было послушаться товарища Альфреда.
– Тяжела наука, но пойдет на пользу,- ответил я.
Ночью мы оставили склон злополучной высоты и отошли назад, в тыл. Только на вторую ночь при помощи проводника из местных жителей отряд благополучно перешел фронт
Помня наставления генерала Григоровича, пленных и все захваченные на вражеской территории документы - оперативные карты, боевые донесения, удостоверения личности, личные письма военнослужащих - я немедленно переправил в штаб фронта, где операцией остались очень довольны.
В состав тогдашнего Восточного фронта (прежде он именовался Арагонским) входили Восточная и Маневренная армии, 21-й и 13-й армейские корпуса. На следующее утро к нам приехал командующий Восточной армией генерал Посас, поздравил участников боевой операции, распорядился выдать бойцам отряда подарки и предоставить краткосрочный отдых.
Я тоже не скрывал своего удовлетворения, потому что с этого дня нас, партизан, в вышестоящих штабах стали оценивать как серьезную силу, установился тесный контакт с высшими армейскими офицерами, наладилось взаимодействие с полевыми войсками.
Был доволен я и тем, что постепенно партизаны-испанцы привыкали слушаться моих советов, начали соблюдать осторожность, скрытность, маскировку и научились действовать в ночное время. Когда к их природной храбрости добавились воинский порядок, организованность, твердая дисциплина и боевая выучка, они стали настоящими разведчиками и диверсантами.
В работе с испанскими партизанами мне сильно помогал Павел Иванович Науменко, французский коммунист, доброволец республиканской армии. В день нашего знакомства он рассказал мне о своей жизни. Павел родился на Украине, в Полтавской губернии, в 1896 году. Был призван в царскую армию, в артиллерию, и стал унтер-офицером. В период первой мировой войны в составе русского экспедиционного корпуса попал в Париж. Впоследствии здесь и вступил в компартию.
После Великой Октябрьской социалистической революции французское правительство Пуанкаре пыталось вербовать солдат и офицеров русского экспедиционного корпуса в белую армию барона Врангеля. Большинство русских военнослужащих отказалось перейти на сторону белогвардейщины. Тогда французские самолеты стали бомбить русские лагеря, начались аресты. По совету французских друзей-коммунистов Науменко, чтобы избежать репрессий, эмигрировал в Испанию и с большим трудом устроился работать по своей специальности ювелиром.
Незаметно для самого себя молодой красивый украинец приспособился к испанской жизни и пустил корни в здешней почве. Он женился на испанке, у него родилась дочь, появился семейный очаг. Однако испанского гражданства Павел не принял, все годы вынужденной эмиграции его не покидала мечта о возвращении на Родину.
Когда началась национально-революционная война, Науменко записался в добровольцы. Учитывая его знание французского, испанского, каталонского и русского языков, командование назначило Павла переводчиком к военным советникам из СССР. Долгие месяцы работая со мной, он отнюдь не ограничивался переводческими функциями, а стал моим подлинным боевым помощником.