На тревожных перекрестках - Записки чекиста

Ваупшасов Станислав Алексеевич

Большую работу в той же школе провел другой советский доброволец, приехавший в Испанию под именем товарища Андрэ. Русские советники его звали проще, Андреем. Инженер по профессии, Андрей Федорович Звягин отлично изучил все способы подрывной и диверсионной работы и считался непревзойденным мастером по изготовлению различных мин, фугасов и взрывающихся сюрпризов. Бывший офицер царской армии, немногословный, сосредоточенный, он, обучая курсантов разных национальностей, любил повторять:

– Здесь вы воюете не только за Испанию, но и за свою родину.

Второй

спецшколой, размещавшейся в Валенсии, руководил испанский коммунист майор Ангито, которому постоянно помогал в работе командир партизанского корпуса товарищ У. Эта школа также подготовила много кадров для ведения борьбы в тылу противника.

Испанское правительство присвоило мне звание майора, я носил республиканскую военную форму и целиком ушел в заботы о соединении. Посещал спецшколы, ездил по всем бригадам и вместе с другими советниками обучал рядовой и офицерский состав подрывному и диверсионному мастерству, разрабатывал планы боевых операций, перебрасывал партизанские группы и отряды в тыл вражеских войск.

– Товарищ Альфред слишком мало бывает в штабе корпуса,- говорили штабники.

А я действительно заглядывал туда только тогда, когда надо было уточнить конкретные задания, согласовать предстоящие операции и подобрать командиров оперативных подразделений, таких, чтобы не растерялись во вражеском тылу и зря не погубили подчиненных.

Мы все чаще стали получать задания непосредственно от генерального штаба республиканской армии. Наши операции приобрели значение для всего хода военных действий. Большая ответственность требовала от командования и советников 14-го корпуса полной отдачи сил.

Вскоре выработался и характер воина-партизана. Он отличался неприхотливостью, умением переносить любые трудности, осмысленно рисковать, сохранять выдержку, хладнокровие, предусмотрительность, показывать образцы бесстрашия. Количество смелых операций в тылу врага непрерывно увеличивалось, противник нес большие потери от партизанских налетов и диверсий, а захваченные документы и пленные давали нам весьма важные сведения.

Уже вскоре после сформирования корпуса я перебросил южнее города Уэски в тыл врага отряд под командованием капитана П. За несколько дней бойцы подорвали из засад 9 автомашин фалангистов, уничтожили мост, истребили свыше 100 вражеских солдат.

Партизанское соединение заявило о себе как о крупной активной силе республиканской армии. Вместо эпизодических рейдов небольших подразделений за линию фронта началась систематическая война в тылу врага, в которой участвовали и мелкие разведывательно-диверсионные группы, и батальоны, и даже бригады. В дальнейшем осуществлялись операции и двумя бригадами.

В боях, которые вел корпус по ту сторону фронта, росли и мужали кадры партизанских командиров. Одним из умелых и опытных командиров зарекомендовал себя немецкий коммунист товарищ Курт. Я познакомился с ним ближе.

В Германии он работал мастером на крупнейших сталелитейных заводах и неплохо зарабатывал. Но тайные шпики гестапо уже, видимо, зачислили его в списки неблагонадежных. Его арестовали, но ему

удалось прикинуться простачком и добиться освобождения.

– И снова поступили на завод?
– спросил я.

– Чего не хватало. Знаете, какие порядки ввел Гитлер? Вместе со своей семьей я сбежал во Францию, так как отлично понимал, что вторичный арест кончится для меня плохо. Дважды этих изуверов не проведешь.

– Как же вы устроились во Франции?

– Вполне прилично: зарабатывал 50 франков в день. Но я уже знал, чем пахнет фашизм, и, когда услышал, что начался мятеж Франко, поехал в Испанию.

– Чего же вам недоставало во Франции?
– полюбопытствовал я.- Променять спокойную, обеспеченную жизнь на судьбу солдата?

– А что же делать, товарищ Альфред? Если мы, рабочие, будем стоять в стороне, тогда фашистская зараза очень быстро охватит весь континент. С нею шутки плохи. Так она и до тихой Франции доползет, а уж тогда ни мне, ни семье несдобровать.

– А как же с семьей?

– Да,- вздохнул Курт,- у меня двое детей. Славные ребятишки. Жаль было оставлять их без отца. Но пусть потерпят. Я поехал сюда ради них, чтобы никогда не пришлось им прятаться в бомбоубежищах.

– Как отнеслась жена к вашему решению стать добровольцем?

– У меня очень хорошая жена. Сознательная работница. Правда, всплакнула, повздыхала, но потом сказала: "Если считаешь нужным - иди и сражайся с фашистами. За меня не беспокойся, как-нибудь перебьюсь. Только береги себя".

– Вот я и берегу,- рассмеялся Курт в заключение беседы,- записался в партизаны, хожу на рискованные задания. Зато здесь,- он показал на сердце,- у меня спокойно. Совесть моя чиста.

Самоотверженность испанских бойцов и добровольцев-интернационалистов не знала границ. Щедрая на драматические ситуации война закаляла их души, пробуждала беспредельную ненависть к врагам свободы, счастья, человечности.

Многих бойцов до глубины души тронула судьба испанской вдовы с тремя детьми. Муж ее был убит фашистами, дом сожжен, сама она, успев чудом спастись от расправы, двух ребят отправила в СССР, а с младшим сынишкой пристала к 75-й партизанской дивизии, работала на кухне, обмывала и обшивала солдат. Все делала молча, трудолюбиво и лишь изредка спрашивала, скоро ли мы разгромим проклятых фашистов.

Еще больше подействовал на партизан другой случай. Восемь женщин-испанок пришли в расположение нашего лагеря из деревень Сиерра и Луна. Захватив эти селения, фашисты изнасиловали всех молодых девушек и женщин, а их матерей остригли наголо. Убежав из полуразрушенных родных деревень, эти женщины не скрывали своих остриженных голов исходили с глазами, полными ненависти.

Волосы - главное украшение испанки любого возраста и социального положения. За своими прическами испанские женщины ухаживают долго и тщательно, стараясь перещеголять друг друга. Плохо уложенные волосы считаются позором. А в нашем партизанском лагере эти безволосые женщины были живым свидетельством фашистских изуверств и призывом к справедливой мести врагу.