На вершине власти
Шрифт:
Сурков замялся. Собственно, о Хомутове ему не было ведомо ничего. Или почти ничего. А еще пару дней назад он и не слыхивал о существовании этого человека. Фамилию ему назвал полковник Гареев. Беседа с ним была краткой, но Сурков знал, с какой целью подобные беседы ведутся – потому и пригласил Людмилу.
– Ровным счетом ничего, – сказал он. – А вы хорошо его знали?
– Неплохо.
Сурков поморщился.
– И вам это не нравится? – Людмила снова дерзила.
– Естественно, не нравится, – Сурков решился. – Я располагаю информацией о том, что вы и этот самый одиозный Хомутов…
Он замялся, не рискуя продолжить, но оба
– Именно. Я и этот самый Хомутов! – продолжала дерзить Людмила. – А разве – нельзя?
Сурков опустился в кресло, развел пухлыми руками:
– Нельзя, как видите. Тем более, что Хомутов этот отличился…
– Каким же образом?
– Вы же знаете – его спешно этапировали в Москву.
– Ложь! Хомутов находится в Джебрае! Никто и никуда его не «этапировал», как вы выражаетесь.
– Вот как? – изумился Сурков. – Вы заблуждаетесь, уверяю вас. Полковник Гареев…
– Так это он рекомендовал вам со мной провести беседу?
– Если бы беседу! – сокрушенно развел руками Сурков. – Меня обязали отправить вас в Союз.
Это прозвучало как гром среди ясного неба.
– Но почему? – только и нашлась спросить Людмила.
Сурков снова развел руками, давая понять, что эти вопросы не в его компетенции.
– Так, значит, это Гареев?
– Нет, нет, – поморщился начальник госпиталя, поняв, что наговорил лишнего.
– И под каким же предлогом вы меня э-э… этапируете? – прищурилась Людмила.
– Этого не требуется, – буркнул Сурков. – Отправлю – и все.
Оба они отлично знали, что так и будет. Людмила собралась сказать еще что-то, но не успела – зазвонил телефон. Сурков снял с рычага трубку, как бы отгораживаясь ею от нее, завершая разговор. Однако, вникнув в то, о чем говорили на другом конце провода, начальник госпиталя изменился в лице. Казалось, трубка начала жечь ему руку, и когда он бросил ее и повернулся к Людмиле, взгляд его блуждал. Пауза длилась всего мгновение, после чего Сурков сказал:
– Вы, если не ошибаюсь, работаете в хирургическом? Ступайте к себе, готовьте операционную.
– Вы же меня три минуты назад уволили! – напомнила Людмила почти насмешливо, но добавить ничего не успела, потому что Сурков вдруг надрывно заорал на нее:
– Делайте, что говорят! Совершено покушение на президента страны! Масса жертв! Сейчас начнут доставлять пострадавших!
56
Никто больше не тревожил Хомутова. Он успокоился И принялся обдумывать положение, в котором оказался. Чтобы принять решение, времени почти не требовалось. Все было очевидно – надо уходить. Не сейчас, ближе к ночи, когда стемнеет. Выбраться из дворца незамеченным, а затем в посольство. Гареева, судя по всему, больше нет в живых, но кто-то же должен знать о нем, Павле Хомутове. В ту же секунду он спохватился: никто из советских в Джебрае не поставлен в известность, только Гареев знал о существовании двойника. Но это открытие его не слишком озаботило – в конце концов, свяжутся с Москвой, все выяснится.
Вспомнив о предстоящем побеге из дворца, Хомутов воспрянул духом и ободрился. У него еще оставалось время до сумерек, и он стал неспешно бродить по комнатам, еще хранившим атмосферу чужой, неведомой жизни. Сразу за кабинетом, куда он попал поначалу, располагался большой зал, служивший как бы продолжением кабинета, но менее официальным, – здесь можно было расслабиться на кожаных подушках диванов, освежиться
Хомутов двигался, с интересом разглядывая обстановку и мелочи, но ни к чему не прикасаясь, потом погрузился в кресло, вытянув ноги и прикрыв глаза. Он был чужим здесь, в этих стенах, и не претендовал ни на что – единственное, что ему требовалось – дождаться сумерек. Он попытался подремать, чтобы скоротать время, но ничего не вышло – нервы были слишком напряжены. Так он и просидел в кресле до захода солнца, настороженно вслушиваясь в шорохи и отголоски дальних шумов.
Когда опустилась темнота, Хомутов поднялся и осторожно проследовал через все комнаты, не зажигая света, пока не добрался до кабинета. Теперь оставались только приемная и нескончаемые коридоры. Он припал ухом к двери, пытаясь различить, есть ли кто-либо за ней. Ничего не услышав, осторожно отпер замок, приоткрыл створку. Перед ним была пустая приемная. Свет имелся, но приглушенный, сероватый. Хомутов тенью скользнул к следующей двери – и очутился в коридоре.
Здесь повсюду лежали ковровые дорожки, он ступал по ним мягко, не слыша собственных шагов, различая лишь гулкие удары собственного сердца. Временами ему казалось, что позади него кто-то крадется, и тогда Хомутов стремительно оглядывался, но вокруг по-прежнему никого не было.
Он выбрался, наконец, из дворца и оказался в парке. Здесь, под кронами араукарий, царила полная тьма, лишь впереди виднелись мутные пятна света, – за далекой оградой, на площади, горели фонари. Хомутов пошел по бетонированной дорожке, всматриваясь в темноту и с досадой понимая, что именно здесь запросто может наткнуться на охрану. Не могло быть, чтобы отсутствовали наружные посты – и едва он подумал об этом, как услышал шорох за спиной, скрипнул гравий. Сердце его оборвалось, он замер, зная, однако, что кто-то таится рядом, и негромко окликнул:
– Кто здесь?
– Это я, товарищ президент, – тотчас отозвался из темноты мужской голос. – Новруз, наружная охрана. Сержант.
Хомутов с трудом перевел дыхание.
– Ты что здесь делаешь? – спросил он, и в голосе его по-прежнему не было твердости.
– Следую за вами.
Смешно было думать, что президент хоть на миг мог остаться без сопровождения.
– Где остальные? – спросил он.
– Здесь, товарищ президент.
Эти люди были его тенью – бесплотной и беззвучной. Но только до поры.
– Я хочу прогуляться, – без всякой нужды пробормотал Хомутов.
Никто не ответил ему, и он знал – почему. Он волен делать все, что ему заблагорассудится, но эти люди не отстанут от него ни на шаг. Если он выйдет за ограду дворца, они последуют за ним и будут сопровождать повсюду, когда же Хомутов окажется у советского посольства, будут стоять рядом, пока он станет пытаться втолковать дежурному, кто он такой и что ему надо от посла. Они поймут все гораздо быстрее тупого охранника, и тогда он перестанет для них быть президентом. Как они себя поведут? И нет ли у них инструкций Бахира на случай непредвиденных ситуаций?