На воле
Шрифт:
— Вполне. Давай поменяемся, а то тебе будет неудобно.
Угрюмый приспустил штаны, сел на пассажирское кресло и привлек к себе женщину. Надежда, внимательно глядя на него сверху вниз, обняла его ногами, прижалась к его груди и села прямо на его восставшую плоть. Последовал легкий вскрик наслаждения, и в следующую секунду Надежда, крепко обвив руками его шею, принялась умело извиваться всем телом.
— Вот так, мой хороший! Вот так! — приговаривала она, закрыв глаза. — Ой, как хорошо! Ты крепче меня держи, еще крепче! За спину…
Угрюмый старался вовсю, и из груди молодой женщины вновь вырывались восторженные крики:
— Ой, миленький, так хорошо! Всегда бы так!
Угрюмый и сам старался показать, на что он способен: обхватив бедра Надежды, он уверенно насаживал ее на себя, заставляя корчиться в сладких муках.
— Еще! Еще! — просила она. — Только не торопись, вот так, мой сладенький, вот так! Ой, как хорошо!
В тот момент Федор Угрюмов понимал, что даже появление Коляна с автоматом в руках не смогло бы его остановить.
Надежда до матери тогда так и не доехала. Остаток вечера они провели в курятнике у приятеля Федора. Длиннохвостый петух, наклонив голову, с каким-то удивлением поглядывал на любовные забавы людей.
С того дня их встречи стали регулярными. Непредсказуемость в отношениях исчезла, а курятник с надоедливыми птицами они вспоминали всегда со смехом.
— Так ты все-таки уходишь? — капризно надула губы Надежда.
— Ухожу, — принялся застегивать рубашку Федор. Одна из пуговиц никак не желала пролезать в петлю.
— Послушай, Надежда, только не надо устраивать мне сцены, я тебе все-таки не муж. А потом, если ты не забыла, я ведь состою на службе у твоего супруга. Неужели ты добиваешься того, чтобы он подвесил меня за член?
Надежда любила свое тело и, в отличие от многих женщин, совершенно не стеснялась собственной наготы. Она могла развалиться поверх одеяла, разбросав ноги в стороны, нагишом расхаживать по комнате и как бы невзначай принимать такие позы, от которых даже у скопца перехватило бы дыхание. — Ладно, хорошо, я тебя прощаю, — перевернулась Надежда на живот, показав Угрюмому гладкие упругие ягодицы. — Когда же мы увидимся в следующий раз?
—Я все хотел тебя спросить: а ты не боишься, что Колян когда-нибудь внезапно заявится к своей теще и застукает нас с тобой, как говорится, с поличным?
— Совершенно не боюсь, — беспечно ответила Надежда. Она подняла ноги и совсем по-детски стала размахивать ими в воздухе. Тугие тяжелые груди вдавились в подушку — они-то выглядели вовсе не по- детски, напоминая обо всех известных способах обольщения. — Он никогда еще сюда не приходил, и я даже не уверена, знает ли он, где проживает моя мама. Так что можешь чувствовать себя здесь в полной безопасности.
Федор затянул ремень. Еще полминуты понадобилось ему на то, чтобы подобрать разбросанные носки. Странное дело: всякий раз он тратит немало времени на то, чтобы найти недостающие детали своего туалета. Видно, его нетерпение всегда
—Ты меня успокоила. Прямо от сердца отлегло, — усмехнулся Федор.
— Так когда мы увидимся в следующий раз?
—Не знаю. Тут Колян что-то говорил о том, будто нам в Москву придется ехать. Выходит, наше следующее свидание целиком зависит от твоего муженька.
— Как жалко!
—А что, попросись в столицу, там и покуражимся. Кстати, хочу тебя спросить, Надюша: а ты случаем не боишься от меня залететь?
Надежда села на край кровати, взяла со стола трусики и с улыбкой ответила:
— А что тут особенного? Все в порядке. Один ребенок от одного любимого человека, а другой от другого. — Она натянула трусики. — Или ты против?
— Нет, отчего же? — пожал плечами Федор. — Пусть будет.
Хороша перспектива! Федор не только наставлял рога отцу-командиру, но также имел возможность и подбросить ему на воспитание своего отпрыска.
Федор сделал над собой усилие и оторвал взгляд от Надежды. Совсем иные чувства испытываешь, когда наблюдаешь за раздеванием женщины. Вот где настоящая музыка!
Надежда запахнула на плечах халат.
— Я закрою за тобой.
— У меня есть твой ключ, я могу закрыть сам.
— Не надо. Я хотела бы получить прощальный поцелуй у самого порога.
— А ты хитра.
— Что поделаешь, такой уродилась, — печально вздохнула Надежда.
Федор обнял ее за плечи. Поцелуй получился страстным и совсем не напоминал прощальный. Со стороны могло показаться, что молодые любовники не виделись целую вечность.
Глава 43
Поезд «Москва — Владивосток» прибывал точно по расписанию. Сквозь запыленные стекла окна Колян увидел серые островерхие постройки Казанского вокзала. Поезд коротко зашипел, выпуская из пневмосистемы сжатый воздух, — звук, очень напоминающий вздох облегчения: дескать, наконец-то добрался. Лязгнули сцепки, и электровоз застыл у перрона.
— Все, приехали, — объявил Радченко, — забирай барахлишко.
Забросив на плечо тяжелую спортивную сумку, вышел Хорек, за ним, чуть замешкавшись в дверях, ступил на перрон Горыныч.
Угрюмый поднялся со своей полки, осмотрел в последний раз купе — не оставил ли чего — и небрежным рывком застегнул на куртке молнию, которая сердито вжикнула. Он уже хотел последовать за Горынычем, как вдруг услышал голос Николая:
— Угрюмый, я в последнее время стал замечать, что ты на меня смотришь неласково. К чему бы это, не скажешь?
Федор повернулся и, Призвав на помощь все свое самообладание, сдержанно ответил:
— Тебе показалось, Колян.
— Запомни, Угрюмый, мне никогда и ничего не кажется. Если я говорю — «поглядывал», значит, так оно и есть. А может быть, ты мне хочешь сделать какое- нибудь признание? Так говори, пока мы одни.