На волоске

Брай Марьяна

— А как же девочка? – Крита вдруг вскинула на меня глаза.

— Я сейчас заберу ее к нам, скажу, что нужно посмотреть ее волосы… что-то навру.

— Хорошо, - подруга встала и перешагнув лавочку, направилась к дому. Я не придала этому значения и принялась дальше буравить глазами ворота, что вели к хозяйству Парамая.

В комнату, где содержали малышку я поднялась уверенно. Боялась лишь одного – встретиться глазами с Палией. Никогда она не поймет, что все сделанное мной спасло ее или оттянуло бесславный конец ее жизни.

Палия

лежала лицом к стене. Она не двигалась вовсе, будто умерла, и только чуть приподымающееся при дыхании плечо меня успокоило.

Девочка, которую я настояла забрать с рынка, сидела молча и как только увидела меня, вскинула глаза, будто с радостью. Это внушало надежду, что увести ее отсюда не составит труда. Будем надеяться, что хоть она считает меня спасительницей, ведь там ее держал взаперти страшный мужчина. Если верить Лафату, она уже считала себя грязной и недостойной для возвращения домой.

— Идем, я покажу тебе, что у меня есть, - присев на колени перед ней, сказала я очень тихо. Краем глаза заметила, как дернулось и замерло плечо Палии. Она не спала. Она услышала мой голос и теперь совершенно точно впитывала каждое мое слово.

— Куда? – шепотом спросила малышка.

— Ты и ей отрежешь волосы? – не оборачиваясь, спросила Палия.

— Не говори об этом, Палия. Ты же знаешь, что Фалея запретила. Иначе, - я посмотрела на девочку и решила, что упоминать об отрезанном языке сейчас нельзя, - говорить нам будет просто нечем.

— Это все ты, Малисат. Это ты придумала, - продолжала шептать Палия. – Я не проклинаю тебя, но хочу, чтобы ты знала, что виновата только ты.

— Идем, малышка. Расскажешь, как тебя зовут, а я сделаю для тебя украшение, а Палия скоро поймет, что все не так плохо, как ей кажется.

— Ты забрала меня у того серты чтобы продать? Дома не примут меня, - прошептала девочка уже на лестнице. Встретившаяся служанка опустила брови, и хотела было уточнить куда я веду девочку, но я указала на ее волосы, и она отвернулась. Отлично, значит, у них есть приказ не трогать меня и не противиться нашему с ней общению. Хоть так.

— Как твое имя?

— Дашала, - тихо и кротко ответила девочка.

— Ты балайка? – спросила я и дождавшись, когда она кивнет, продолжила: - Знаешь, очень интересно получается – ты балайка, а Палия балийка, - я тихо засмеялась, чтобы девочка хоть немного расслабилась. Ее ладошка в моей была так напряжена, что ноготки впивались ладонь.

— У балийцев нет земель. После большого раскола их лишили всего. И теперь они постоянно в дороге, - очень уж по-взрослому ответила Дашала.

— Да, ну, это не так уж и страшно, они привыкли, ты лучше расскажи, как ты оказалась у серты? – я вспомнила, что сертами здесь называют купцов. И видимо, именно того мужчину, что держал ее у себя, она так и назвала.

— Мой отец привез меня на границу Балаи и большой пустыни, где наш караван должен был встретиться с другим караваном. Мы две ночи ждали моего

жениха, а на третью ночь на караван напали. Меня и еще троих балаек увезли в рабство. Отца убили, потому что, как сказал один из них, «он будет плохим рабом и будет мстить». Мужчин, что приехали с нами, забрали. Брата купили сразу, а мы с девушками остались.

— Так тебя привезли к пустыне, чтобы передать мужу? – эта девочка выглядела лет на двенадцать, не больше. И поэтому этот мир начал меня пугать еще сильнее.

— Да, и их тоже. Это договор балайцев с пустынными жителями. Они охраняют Балаю, и за это девушки с наших земель становятся их женами. В пустыне нет канганата, это свободные земли. Но есть канафары, которые управляют этими людьми. Одному из них нас и должны были передать, - о не случившемся браке она говорила спокойно и будто бы даже с горечью. Как и Палия, она не боялась замужества в столь раннем возрасте. Судя по разъяснениям Лафата, канафары, это что-то вроде воеводы.

— Всех девушек одному канафару? – мы стояли возле нашего дома, и я не могла остановиться с вопросами. Дашала хорошо знала о жизни на ее землях, о пустыне, и даже о землях, где жила Малисат – бывшая хозяйка моего нынешнего тела.

— Да, у него уже есть вот столько жен, - девушка показала мне на пальцах восемь, - он очень силен и богат. Один из наших будущих сыновей должен был бы вернуться к моему отцу и матери, и они воспитали бы его как своего сына. Так балайцы и пустынные странники объединяют свой союз. Канафары пустыни никогда не нападут на Балию, ведь там живут их сыновья, - гордо добавила Дашала, и хотела сказать что-то еще, но в эту секунду со стороны кухни раздался грохот и женский визг. Я бросилась к кухне и увидела именно то, чего и ждала, и боялась: Лафат уронил пустой деревянный чан прямо рядом с очагом, где стояли железные котлы.

Увидев меня, не обращая внимания на крики служанок, он чуть заметно мотнул головой. Это значило, что ночью мы уйдем.

Дашала оказалась неглупой девочкой, а еще, она сообщила, что ей уже исполнилось четырнадцать. В этом мире ее возраст был совсем не юным. Замуж выходили и раньше. То, что она спокойно приняла решение отца сделать ее черт-те какой по счету женой песчаного канафара, давало надежду, что и с нами она уйдет легко. Хотелось верить, что Лафат в нашей команде только добавит доверия.

— Эти волосы… Они от той девушки, что лежит в комнате? Она такая… белая, как корни травы без солнца, - увидев мою работу, спросила Дашала.

— Да, но говорить о волосах здесь нельзя. Даже упоминать.

— Ты забрала ее волосы? И мои тоже заберешь? – девочка несколько напряглась.

— Нет. Не заберу. Ты будешь помогать мне, - мы с Критой договорились, что ни слова не расскажем ей о побеге, и только когда будем за пределами этого дома, когда уйдем далеко, раскроем карты. Потому что, если что-то пойдет не так, она не должна знать о наших планах.