На волоске

Брай Марьяна

Я переживала, когда Лафат передал нас некоему Джору – немолодому темнокожему мужчине с грустными глазами и огромным тюрбаном на голове. По нашей легенде мы сопровождали Криту в Гордеро, где ее ждал жених. Рассказ о том, что изначально все было, как надо: и сопровождение, и приданое, Джору слушал, цокая языком и качая головой. Сейчас он молча ехал первым, и я боялась, что мы отстанем, или наши верблюды повернут не туда.

Когда позади вдалеке раздался не то вскрик, не то всхлип, Джору остановился и наши верблюды тоже встали.

— Идем тихо. Лафат

скоро нагонит нас, - сказал он, обернувшись, и его верблюд пошел дальше, но я бы не сказала, что скорость снизилась. Не представляю, как она переключается на верблюде. Мой был очень любопытным, поскольку вертел головой по сторонам, как девушка на танцах в поисках любимого, который пригласил ее, а сам не пришел.

— Надо накинуть эти покрывала, Мали. Думаешь, уже пора? – спросила Крита. Она ехала передо мной, сразу за Джору.

— Ну, видимо, да, но я еще не вижу никого позади, - ответила я и обернулась еще раз. За мной следовала Палия. Казалось, она вовсе забыла думать о своих волосах. Голова ее теперь была укутана в такой же объемный кандибобер, как у Джору. Загар наконец прилип к ее лицу, и теперь ее смело можно было принять за казашку. Не знаю, как им всем, а мне она теперь нравилась больше. Да и не во внешности даже дело. Девушка стала живой, любопытной, активной.

— Там далеко есть голоса, - подтвердила Палия, но я ничего не смогла рассмотреть. Солнце садилось теперь совсем иначе, не как в Алавии. Темнота словно впитывала в себя все окружающее.

Мы накинули покрывала, договорившись, что будем подзывать к себе Дашалу, которую теперь звали мужским именем Даш. Лафат бережно относился к девчонке, но предупредил и нас, и ее, что некоторые упреки в ее сторону он просто обязан будет выкрикивать – иначе погонщикам будет странно видеть сильно теплое отношение к ученику.

Песок уже начал перемежаться с почвой чаще, и редкие кустики, к которым верблюды опускали головы, казались действительно богатой растительностью.

— Здесь будет первая остановка. Выходим рано. Можно сойти и приготовить место для сна, - Джору подошел к каждому верблюду и набором непонятных мне слов заставил их преклониться. Мы сошли и стащили привязанные одеяла. Джору понял, что мы не знаем, как поступить дальше, да и голоса приближающегося большого каравана были слышны все сильнее.

Он достал из тюков короткие, сантиметров по сорок, палочки, расставил их по какому-то понятному только ему принципу и попросил подать ткани, что мы везли свернутыми в рулон. Закинул ткань на палки. Получилось что-то вроде грядки, на которой высадили капусту, но, боясь заморозков, хозяева решили накрыть рассаду специальной агротканью.

Вот под это вот строение мы должны были залезть и, завернувшись в одеяла, спать. Ладно, это ерунда, тем более, усталость после первого дня была страшной, да и встречаться глазами с людьми, которых вел Лафат, мне не хотелось.

— Устроились? Здесь еда, можете перекусить. Воду пейте, утром я принесу свежую, - бросив что-то под наше покрывало, быстро сказал Лафат и пропал.

— Крита, давай достанем наш

свет, - предложила я, вспомнив о мхе. – Палия, ты голодна?

— Я бы пожевала что-нибудь, иначе, внутри урчит так, что и вам спать не дам, - хохотнула она и перевернулась, как и я, на живот.

— Вот, так веселее. Надо сказать Лафату, чтобы Дашала на ночь приходила к нам. Ведь Палия теперь тоже мужчина - мой брат, который сопровождает меня к будущему мужу, - ответила Крита и вынула из мешка наш зеленоватый свет.

Мы лежали, упершись на локти, головами к середине, жевали сухое мясо и подсохший хлеб, который Лафат, видимо, купил, когда мы ушли. Где-то далеко выла собака или волки, но мне не было страшно. Усталость и радость, что мы миновали земли, на которых подстерегала опасность, были так велики, что остальным чувствам просто не хватило бы во мне места.

— Вот бы посмотреть, что они везут, и сколько там людей, - услышала я сквозь сон голос Криты.

— Лучше нам вовсе не знать ничего о них, Крита. Вот доберемся до вашего Гордеро, там и будем рассматривать всех, сколько вздумается, а пока сидим ниже травы и тише воды, - ответила я и заснула. Было тепло, мягко и тихо. Верблюды издавали звуки, немного похожие на те, что издают лошади. Первое время я вздрагивала, но сон все оказался сильнее.

Проснулась я оттого, что стало прохладно. Оказалось, что я разделась во сне, а ногу просунула по другую сторону палочки-опоры. Легкий ветерок то надувал, то опускал полог. Вот нога-то и стала виновницей моего пробуждения.

Выйти в туалет, а в нашем случае «до ветра», как говорил дед, я долго не решалась. Джору предупредил, что лагерь ридганов стоит дальше, и мы можем выходить к восточной стороне нашей палатки. По-пластунски я выбралась из-под навеса и засмотрелась на небо, которое здесь было открыто от края до края. Ни гор, ни деревьев, будто это неведомая и нежилая планета, хотя то, что она неведомая, и так было правдой.

Почти прозрачные очертания лун, которых снова было две, должны были вот-вот растаять, уступив место солнцу. Горизонт уже тронуло красным. Я восхищенно смотрела не него ровно до того момента, пока не вспомнила, что эти виды будут каждое утро. Почти полгода!

Лагерь, который стоял в трехстах метрах от нас, оказался очень большим. Это больше походило не на лагерь, а на ярмарку, которую развернули в саванне. Палатки у них были более высокими. Думаю, там легко можно было сидеть, не вжимая голову в плечи, в страхе собрать весь потолок в одну кучу.

Люди за палатками были заняты разведением костров, кто-то шел издали с палками на плечах, напоминавших коромысла. Значит, где-то здесь была вода, но почему тогда мы не встали возле нее?

Сделав свои дела, я попила, бережно сливая воду умылась, протерла шею и поняла, что есть хочется просто зверски. Ночи теперь были нежаркими, и после отдыха хотелось чего-то питательного.

— Укройся. Лучше, чтобы они не видели вас вообще, - голос Лафата обрадовал меня, ведь мы так и не виделись после нашего ухода с Джору.