На Юго-Западном направлении, 1943-1945, Воспоминания командарма (Книга II)

Москаленко Кирилл Семенович

Напомню, что Манштейн неоднократно был бит Красной Армией, хотя и считался в гитлеровской Германии удачливым военачальником. Его, если можно так выразиться, стиль руководства войсками также был авантюристическим. Взять хотя бы январские события 1944 г., когда он нанес контрудар по 38-й армии из района восточное Винницы, применив ночные массированные атаки танков. Нельзя сказать, чтобы наши войска были тогда вполне готовы к их отражению, вследствие чего обстановка поначалу весьма обострилась. Но авантюристичность затеи Манштейна в том и состояла, что он не учитывал соотношения сил в целом. Поэтому немедленное принятие необходимых мер командованием фронта и армии разрядило обстановку, и враг не только не достиг поставленной

цели, но и понес огромные потери.

Примененный Моделем метод оказался еще менее эффективным. Он представлял собой прописную истину, прочно усвоенную и применяемую в бою нашими ротными командирами. Наш командный состав имел за плечами огромный, добытый нелегкой ценой боевой опыт Великой Отечественной войны. Поэтому шитые белыми нитками планы вражеского командования не могли ввести нас в заблуждение.

Мы постарались воспользоваться тем, что немецкий командующий недооценил противостоящую сторону, ибо, как мне было известно по личному опыту, такая недооценка не могла не привести к неприятным последствиям.

Однако как бы ни ошибался враг, его действия всегда представляют опасность. И стоит нам при всей продуманности наших действий в целом хоть в чем-то допустить оплошность, как за это приходится расплачиваться.

Так получилось с размещением штаба армии в Городенках. Крупный населенный пункт был, конечно, неподходящим местом для этого. И результаты не замедлили сказаться. Противник, массированно применявший в те дни авиацию, видимо, засек радиосредствами командный пункт 38-й армии. И под вечер 24 апреля 32 самолета "Ю-87" и "Ю-88" обрушили бомбовый удар на район расположения нашего штаба и полевой военный госпиталь. Я в это время находился на втором этаже небольшого здания, которое буквально закачалось от разрывов бомб. Прямых попаданий в дом не было, но двери и окна вылетели. В результате налета, продолжавшегося 20 минут, было убито 15 и ранено 12 человек. В числе погибших был начальник тыла армии генерал-майор С. Т. Васильев. Пострадали и многие раненые, находившиеся в госпитале.

Командный пункт армии был немедленно перемещен в более безопасное место небольшой населенный пункт Окно, расположенный в 10 км к югу от Городенки. Там он работал без помех.

К этому моменту относится еще одна запомнившаяся мне встреча с Леонидом Ильичом Брежневым. Тогда он был, как уже сказано выше, начальником политотдела 18-й армии. В то время ее управление прибыло на наш участок фронта, и ему предстояло принять часть полосы 38-й армии. Для ознакомления с обстановкой и приехал к нам Л. И. Брежнев. Узнав о наших потерях в результате бомбежки, он выразил искреннее соболезнование. От него мы узнали, каким ожесточенным бомбежкам подвергалась 18-я армия на "малой земле" под Новороссийском. Беседа коснулась и предстоящих действий этой армии слева от нас. Леонид Ильич высказал уверенность, что принятие ею части полосы 38-й армии облегчит нашему штабу управление войсками при дальнейшем отражении контрудара противника. Мы, со своей стороны, ознакомили гостя с обстановкой, подробно охарактеризовали дивизии, передаваемые 18-й армии. Поговорили и о перспективе предстоящих действий в Карпатах. Пообедав с нами, Леонид Ильич уехал в свою армию, произведя на меня и всех членов Военного совета самое хорошее впечатление. Жизнерадостный и общительный, он сумел отвлечь всех нас от неприятного эпизода, связанного с бомбежкой нашего штаба. Вдумчивым политическим деятелем, обладающим большим, разносторонним опытом партийной и военной работы, показал себя Л. И. Брежнев и в дальнейших боевых действиях. Позже я еще несколько раз виделся с ним на фронте и храню теплое воспоминание об этих встречах на войне с душевным, простым человеком.

Бомбежкой нашего штаба вражескому командованию не удалось нарушить управление войсками 38-й армии. Как мы видели, не оправдала себя и попытка

действиями разведки перед всем фронтом армии и отдельными диверсиями ввести нас в заблуждение относительно его намерений и заставить разбросать резервы. Не укрылась от нашего внимания и производимая противником перегруппировка и сосредоточение наиболее боеспособных частей на нашем левом фланге.

Мы располагали проверенными сведениями о том, что в полосе 38-й армии находились 6, 11, 7-я танковые, 101, 367, 371-я пехотные дивизии, отдельные части и боевые группы некоторых других, в том числе танковый полк 10-й танковой дивизии СС, усиленный двумя тяжелыми танковыми батальонами резерва главного командования, а также венгерские 18, 21, 24-я пехотные и 2-я танковая дивизия, 1-я горнострелковая бригада.

Вражеская группировка насчитывала до 350 танков, взаимодействовавших с крупными силами бомбардировочной авиации.

Предпринимая контрудары, противник не рассчитывал встретить значительную группировку наших войск на правом берегу р. Днестр и намеревался ударами с плацдармов у Петрова и Нижнего сразу выйти в район Городенка. По мере того, как враг понял свою ошибку, его действия характеризовались осторожностью и методичностью при расширении плацдармов.

Перед началом боевых действий вражеские войска проводили разведку боем на всех направлениях, резко повысили активность в ночное время, применяли действия мелких групп (взвод, рота) с сильной поддержкой огнем артиллерии и особенно шестиствольных минометов.

Авиация вела усиленную разведку переднего края, коммуникаций и мостовых переправ через Днестр, а в период активных действий бомбардировку группами от 12 до 40 самолетов, повторяя удары в тех местах, где наши войска оказывали упорное сопротивление.

После неудачных попыток прорваться к Городенке противник предпринял наступление с целью овладеть населенным пунктом Обертын. Остановленный на подступах к нему, он еще раз изменил направление главного удара и перенес центр боев на юго-запад.

Наши силы также возросли. Кроме 17-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора А. И. Гастиловича, на усиление армии прибыли две истребительно-противотанковые бригады, два гвардейских минометных и несколько артиллерийских, в том числе истребительно-противотанковых полков.

Впрочем, корпус генерала Гастиловича недолго находился в моем подчинении. Он, как и 11-й стрелковый корпус, вскоре вошел в состав 18-й армии, полевое управление которой по приказу командующего фронтом также было переброшено в междуречье Днестра и Прута. Теперь эта армия стала нашим левым соседом.

Получила пополнение и наша 1-я танковая армия. К ней на усиление прибыли танковые и самоходно-артиллерийские части, имевшие на вооружении 213 бронеединиц. Кстати, 25 апреля, как раз накануне новой попытки врага достичь своей цели, этой армии было присвоено почетное наименование гвардейской, с чем я от души поздравил ее командующего генерал-лейтенанта М. Е. Катукова.

Мы были лучше подготовлены к борьбе с противником, которая возобновилась 26 апреля. В тот день, завершив перегруппировку и сосредоточение сил, враг двумя пехотными дивизиями со 120-130 танками нанес удар на стыке 18-й и 38-й армий, стремясь наступлением на Коломыю и Черновцы обойти Городенку с юга, отрезать и разгромить наши войска в междуречье Днестра и Прута.

Так наши предположения о действительных намерениях противника подтвердились. И поскольку удара мы ждали именно на этом направлении, то и приняли необходимые меры к его отражению. В результате все атаки были успешно отбиты.

На следующий день на том же участке последовал еще более мощный удар. Вражеские силы, участвовавшие в наступлении, были дополнены двумя пехотными дивизиями с танками. Атаке предшествовали авиационная подготовка (560 самолето-вылетов) и массированный удар артиллерии на узком участке фронта шириной 4-6 км.