На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)
Шрифт:
– А какое "иное" решение?
– вдруг подняв голову, спросил Сталин.
Я никогда не думал, что у Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.
– Вот что,- продолжал он,- поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда, откуда и какие войска можно перебросить для усиления Сталинградской группировки. А заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера соберемся здесь"{139}.
Так началась работа над планом мощного контрнаступления в районе Сталинграда.
С этой грандиозной наступательной операцией трех
Грубейший просчет Гитлера в том и заключался, что, вопреки его оценке, Советское Верховное Главнокомандование было полно решимости достичь именно такой цели и располагало необходимыми для этого резервами. "Иное" решение, о котором 12 сентября шла речь в Ставке, вскоре было воплощено в плане операции "Уран". В нем предусматривалось осуществление уже не таких в сущности частных задач, как ликвидация разрыва между Сталинградским и Юго-Восточным фронтами или даже оттеснение врага подальше от Сталинграда. Теперь намечалось неизмеримо большее - окружение и ликвидация всей сталинградской группировки противника с целью решительно повернуть в пользу Советского Союза ход военных действий на юге.
Подготовка сил и средств, привлекавшихся к операции, требовала нескольких недель. Одновременно в течение всего этого времени нужно было не допустить захвата Сталинграда вражескими войсками, активной обороной измотать их. Таким образом, главная задача армий левого крыла Сталинградского фронта оставалась прежней. Мы должны были ударами по северному флангу наступавшей группировки противника ослаблять ее натиск на позиции 62-й и 64-й армий.
V
Читатель уже знает из приведенного донесения Верховному Главнокомандующему от 10 сентября, что в те дни командование Сталинградского фронта готовило новый контрудар. На этот раз намечалось нанести его на другом участке фронта южнее ст. Котлубань. Там в описываемый момент находился стык 4-й танковой и 24-й армий, удар же было приказано нанести силами последней и 1-й гвардейской.
Для осуществления этого решения, само собой разумеется, потребовалось перегруппировать силы. Штабу 1-й гвардейской армии предписывалось передать дивизии с их полосами в состав 24-й и 66-й армий, а самому передислоцироваться в район ст. Котлубань. Там нам предстояло принять другие соединения и занять полосу шириной 12 км. После этого 24-я армия становилась уже не правым, а левым нашим соседом. Так возникала возможность совместно, смежными флангами 1-й гвардейской и 24-й армий, нанести удар по врагу в упомянутом районе.
Задача была все та же - прорвать оборону противника
Другая особенность заключалась в том, что в процессе подготовки к наступлению состав 1-й гвардейской армии почти полностью обновлялся. В нее включались 173, 207, 221, 258, 260, 292, 308, 316-я стрелковые дивизии и ряд артиллерийских частей усиления. Из прежнего состава остались лишь танковые корпуса - 4, 7-й и 16-й, частично пополнившие к тому времени материальную часть.
Иными словами, 1-ю гвардейскую армию нужно было формировать заново, в третий раз за последний месяц. Впервые это было сделано в августе на плацдарме за Доном, затем в начале сентября в восточной части междуречья и, наконец, теперь - в центральной его части. И каждый раз, еще не закончив формирования, армия вводилась в сражение. Этого требовала обстановка, не оставляя даже необходимого минимума времени на укомплектование. Враг рвался вперед, и нужно было бить его теми силами, какие имелись. Вот почему соединениям и частям приходилось с ходу вступать в бой. Иного решения в тот грозный час не существовало.
На этот раз на формирование армии было отведено пять суток. Боевой приказ фронта требовал, чтобы она уже 17 сентября нанесла удар по врагу.
Армия укомплектовывалась в основном ослабленными соединениями. Всего лишь две стрелковые дивизии - 258-я и 260-я - были новыми. Они только что прибыли из резерва Ставки и были полностью укомплектованы личным составом. Не хватало у них некоторых видов вооружения-минометов и пулеметов, а также частично транспортных средств. Остальные шесть стрелковых дивизий с 5 сентября участвовали в боях в составе 24-й и 66-й армий, понесли большие потери в личном составе и вооружении.
Танковые корпуса имели старые боевые машины, побывавшие в среднем или капитальном ремонте. Кроме того, их было мало. Например, 7-й танковый корпус, по свидетельству П. А. Ротмистрова, имел перед началом этого наступления всего 87 танков{140}.
Обстановка за последние дни изменилась не в нашу пользу. В результате усилившегося с 13 сентября натиска вражеских войск героические защитники Сталинграда к 17 сентября были оттеснены к центральной части города, где завязались ожесточенные уличные бои. Это значило, что расстояние, отделявшее нас от частей 62-й армии, несколько увеличилось, при этом врагу по-прежнему принадлежало господство в воздухе и численное превосходство в наземных силах.
Наконец, немецко-фашистские войска, противостоявшие Красной Армии южнее ст. Котлубань, располагали чрезвычайно удобными для обороны позициями и к тому же успели их сильно укрепить. Передний край вражеской обороны проходил по гребням господствующих высот. Ими прикрывались огневые позиции артиллерии и все передвижения в глубине обороны. Окружающая местность на многие километры прекрасно просматривалась с этих высот. Такими преимуществами в особенности обладал важнейший узел обороны противника - опорный пункт, оборудованный на вершине высоты 154,2, находившейся на стыке 76-й пехотной и 3-й моторизованной дивизий.