На задворках галактики. Трилогия
Шрифт:
— Интересно, каким это образом он здесь очутился? — засомневался Масканин. — Да и внешняя группа его, получается, прохлопала.
— И мы тоже, получается, прохлопали, — поддержал Торгаев.
— Вот то–то, — согласился Обдорцев, — прохлопали. Обижайтесь на меня или не обижайтесь, но пока что все ваши хвалёные штучки–дрючки что мёртвому припарка. Нравится вам это или нет, но я предпочитаю исходить из самого чёрного варианта.
— Ну хорошо, — бросил Масканин, — допустим, диверсы уже в деревне…
— По–тихому прошерстить всех прибывших ночью? — предугадал его мысль ротмистр. — К сожалению, не получится.
— Тогда, что? — спросил Торгаев.
— Я свяжусь с полковником Семёновым. А вы покамест с моими ребятами по обычной схеме работайте в деревне.
Он встал и надел фуражку. Уже у двери приостановился и сказал:
— Покумекайте пока вдвоём, но сильно тут не рассиживайтесь. Чай по три круга гонять некогда.
Генеральская колонна въезжала в Новосерповку по северо–западной дороге. В голове и хвосте шли БТРы, в центре грузовик со взводом автоматчиков и две легковушки с командующим и его «свитой». Охрана, в общем–то, серьёзная, особенно если учесть, что первыми в деревню въехали мотоциклисты с пулемётными колясками, а маршрут колонны пролегал по рокадам, изобилующим блокпостами, имеющими радиосвязь с ближайшими гарнизонами из частей армейских и фронтовых резервов.
Вдоль улиц, по периметру деревни и вокруг штаба 29–го корпуса было выставлено оцепление из бойцов комендантской роты и проходивших через Новосерповку маршевых подразделений. Казалось, при такой насыщенной охране любая попытка налёта заведомо обречена на провал. Но Масканин не был в этом так уверен. Как не были в этом уверены и Торгаев, и ротмистр Обдорцев и его оперативники. Само предположение, что враг уже здесь внутри попахивало паранойей и будь это известно наверняка, Обдорцева и Семёнова впоследствии ждал бы начальственный разнос с неотвратимым «террором» высокой инстанции. Командиры групп это прекрасно сознавали, но тем не менее по своим каналам связи доложили наверх собственные нелицеприятные для них предположения. Жандармское и грушное начальство с разносом решило повременить и пообещало выслать помощь.
Встречали генерал–фельдмаршала Веретенникова, по большому счёту, обыденно: штабные и командир корпуса построились у крыльца, последовал короткий доклад, рукопожатия — и все гурьбой потянулись в здание. Всю картину Масканину пересказал Торгаев, наблюдавший её с чердака дома старосты. А сам Масканин в это время обходил прилегающие дворы в паре с поручиком–оперативником Опёнышевым, который под видом формальной проверки пытался ставить себя на место противника и искал удобные для засады и наблюдения позиции. Как водится, хозяева уверяли, что никого постороннего у них в доме и во дворе нет, на что он вежливо улыбался, просил показать документы и, внешне беспечно, но на самом деле дотошно проверял дома, сараи, погреба и чердаки. Проверял вместе с ним и Максим, обращая особое внимание на все те мелочи, которые поручик отмечал как могущие быть подозрительными. Заодно Максим подмечал, что Опёнышев при всей его вежливости и обходительности мог при малейшей угрозе не задумываясь применить оружие.
— Слушай, Жень, — не удержался Масканин после одной из таких проверок, — там ведь одни бабы были да старик расслабленный.
Закрываясь
— Так я по–человечески с ними, — сказал он, выпуская дым. — Ты сам видел…
— Я не про то, — скривил губы Максим.
На это Опёнышев цыкнул языком и с усмешкой шмыгнул носом.
— Знаешь, с такими как ты поначалу всегда беда выходит. Тут тебе не передовая. Это на фронте враг одет в чужую форму и говорит на чужом языке. А здесь враг многолик. Возраст и пол — это вовсе не показатели. Враг может досконально знать твой язык, он может выглядеть немощным с виду стариком или подростком. Да, чёрт возьми! Ты же, кажись, в нашем деле не настолько зелёный, сам должен понимать. Верно?
— Оно–то конечно верно… Но с бабами воевать или с ребёнком…
— Тьфу! — зло сплюнул поручик. — А когда этот ребёнок нашим солдатам глотки режет, это как? А когда эта баба в тебя стреляет, это как называется?
— Не кипятись… Я привык к другой войне.
— Да я и не кипячусь, — насмешливо произнёс Опёнышев. — Я даже чистоплюем тебя не считаю. Знаю, что в нужный момент голову не потеряешь и сделаешь всё как надо.
— Ладно, — примирительно сказал Масканин, — идём–ка. Нам ещё амбары на Луговой проверять.
Оставшаяся половина светового дня прошла нервозно. Обдорцев и Семёнов тщательно скрывали раздражение, но все их меры результата не давали. Сверху требовали результат, он нужен был как воздух, тем более, что на «подопечной» территории, где действовали велгонские диверсанты — «стиратели», в последние дни сохранялось подозрительное затишье. Обещанная помощь находилась в пути, а в Новосерповке, как говорится, тишь и благодать. Пролетела бессонная ночь, для жандармов–оперативников и офицеров — «охотников» наступил шестой день их пребывания в деревне. И для многих начались третьи бессонные сутки. Накопленная усталость Масканина беспокоила несильно, он давно привык подолгу обходиться без сна. Это потом организм возьмёт своё, компенсируя нервное перенапряжение и физическое утомление.
Утро проплыло без происшествий. Генерал Веретенников после полуночной работы и недолгого отдыха решил, наконец, покинуть Новосерповку, дабы посетить один из полевых лагерей подчинённой 29–му корпусу дивизии.
Как и опасались Семёнов с Обдорцевым, бдительность перед отъездом командующего заметно снизилась. Количество патрулей уменьшилось втрое. Вскоре выяснилось, что пропали поручик Опёнышев и штаб–ротмистр Дмитриевский, которые в паре перед рассветом затеяли новую проверку в своей зоне ответственности. Теперь уже Обдорцев окончательно убедился, что все его подозрения и чутьё Торгаева имеют под собой реальные основания. И именно в это время объявился противник.
Взрывы загрохотали по всей деревне. Столбы быстро расползающейся гари зловеще потянулись к небу, во многих домах повылетали стёкла. Поднялась суматошная стрельба, по улицам забегали солдаты, всюду крики и громкая матерная ругань. Как оказалось, прозвучавшие взрывы стали лишь первыми в серии. Вскоре последовали новые, внося полную неразбериху: теперь уже стало непонятно кто в кого стреляет и откуда, с какой стороны или вернее сторон ждать нападения.
— Назад!!! — орал унтер толпе сельчан, вознамерившихся попасть домой по центральной улице. — Все назад!