На задворках галактики. Трилогия
Шрифт:
Двое солдат за спиной унтера перехватили карабины, готовясь ими как шестами преградить путь толпе.
— Ой, сынок! — заголосила спешившая в авангарде бабка. — Вот он мой дом! Пусти, соколик! Пусти меня, милай!
— Не положено! — гаркнул унтер, отпихивая бабку рукой.
Солдаты не сразу заметили, что их командир как–то неестественно застыл, а бабулька довольно проворно протиснулась мимо. А когда заметили, в их сторону уже смотрел воронёный ствол с длинной толстой насадкой. Пистолет дважды фыркнул, пули разбили солдатам лица, а старуха сорвалась на бег, да с такой прытью, что в её возрасте просто невозможна.
…С двух чердаков по штабу били пулемёты. Двор перед зданием штаба был густо усеян убитыми, легковушки и грузовики насквозь прошиты. Все попытки добежать из укрытия к БТРам, чтобы затем развернуть башни и ударить
…От гранаты Масканина спас забор. Ей не хватило самой малости, чтобы перелететь двухметровую изгородь, она отскочила обратно во двор и рванула. Прочные доски приняли фугасный удар и осколки. Пользуясь моментом, Масканин уже через секунду перемахнул забор и с перекатом нырнул в куст под самой стеной дома. То место, где он приземлился, пронзила запоздалая очередь. Стрелок лупил из ППК — пистолета–пулемёта Катлая, безотказной 9–мм машинки, заслуженно любимой в русской армии. Стрелок расположился где–то во дворе, прикрывая дом с тыла. А в самом доме засел пулемётчик, и судя по доносящейся стрельбе, он был не один. По прикидкам Максима, эти диверсы должны входить в группу огневого прикрытия, а штурмовать штаб будут другие.
Масканин с самого начала оказался один. Где сейчас Торгаев, с которым он разошёлся четверть часа назад, чтобы проверить дома по разные стороны улицы, и где сейчас в этой кутерьме жандармы и группа Семёнова, он не знал. Он действовал по обстановке, решив зачистить этот так удобно расположенный для противника дом с видом на штаб. А ведь этот двор раза четыре проверяли, значит диверсанты хоронились не здесь.
Частично оглохший от взрыва, Масканин затаился, вжавшись спиной в стену. Тело, подобно туго сжатой пружине, готово было «выстрелить» в любом направлении. Он чувствовал врага и враг этот раскрылся сам. От близости «стирателя» в первое мгновение аж волосы дыбом встали. А следом накатило липкое и гадкое чувство узнавания, когда–то он уже сталкивался с подобным в том проклятом лагере и позже во время побега в Пустошах. То что произошло дальше, Масканин называл «растворением в пространстве». Он словно внутренним взором увидел окружающее в пределах двадцати–тридцати шагов, при этом все объекты представлялись ему как бы объёмными и сразу со всех ракурсов одновременно. Это вышло как–то само по себе, подобно тому, как тренированное тело способно действовать на уровне наработанных рефлексов. В доме находился чужак — именно этим словом предпочитал обозначать «стирателей» полковник Семёнов. От чужака исходил устойчивый фон, он был не один в доме — его фон обволакивал ещё двоих, благодаря чему Масканин и засёк их. Эти двое, как и стрелок во дворе — обычные диверсанты. Сколько Масканин ни пытался, но прозреть облик «стирателя» так и не смог, зрение будто обтекало некий барьер, подобно тому, как вода обтекает камень. Чужак на такой способ прощупывания отреагировал незамедлительно: начал лихорадочно искать источник зондажа и уже через пару мгновений обрушил на Масканина удар и… наглухо закрылся, мгновенно оценив, что с наскока защиту русского «охотника» не прошибёшь.
По внутреннему ощущению, «растворение» длилось долго, но в объективном масштабе времени — не дольше нескольких секунд. Не чувствуя ни капли волнения, ведь как известно, «стиратели» тоже смертны, он спокойно отстегнул сабельные ножны — в доме длина сабли скорее помеха. Затем сбросил закинутый за спину вещь–мешок, откуда извлёк свёрток с древним клинком. Стрелок в это время дал очередь по углу дома и вновь затаился. А пулемётчик на чердаке стал бить короткими, видимо, жалея ствол, но зато часто.
Пальцы развязали узел, вещь–мешок полетел в куст. Из холодной жирной земли рука выволокла округлый камень размером с кулак. В левую руку привычно лёг взведённый «Сичкарь» — кому–то может и пукалка, тем более против пистолета–пулемёта, но на коротких дистанциях — то, что надо. Особенно в умелых руках. Максим давно не считал, сколько раз он с пистолетом и бебутом очищал окопы и сколько раз менял на них винтовку в уличных боях при штурме зданий.
Вместо стёкол в окнах торчали неровные огрызки. Камень полетел в окно, ударил в потолок и громко запрыгал по полу. В доме истошно закричали, приняв камень за гранату. Масканин влетел в окно, как врывается внезапный шквал ветра, и приземлился на грубо оструганные
Ударившись о стену, в комнату отрикошетировала граната. Диверсанты быстро сообразили, что их взяли на испуг, но ответили отнюдь не муляжом. Но только Масканина здесь уже не было, он не мешкая нырнул в соседнюю комнатку. Толстая бревенчатая стена ощутимо вздрогнула от взрыва. На голову посыпалась штукатурка, а один здоровенный кусок плашмя упал на… Максим прикусил губу от увиденного — из–под стола торчала груда ног, босых и в женских сапожках. Похоже, тут лежала вся семья.
Завоняло сгоревшим толом, в первой комнате расползались сизые клубы. В окне на мгновение моргнул солнечный свет — кто–то решил проверить, достала ли Масканина граната.
Двенадцать 9–мм патронов в обойме «Сичкаря» ждали своего предназначения недолго. Переключатель был загодя выставлен на стрельбу очередями по три патрона; секунда — и древний клинок завибрировал режущей кромкой. Масканин выстрелил своё тело навстречу врагу.
Очередь из ППК впустую прошила над ним воздух. Он открыл огонь в падении, но три его пули тоже не нашли цели, противник оказался хорошо тренирован. Только вот с ППК велгонец не столь поворотлив, чем если бы он был с пистолетом. И длинная очередь веером вновь прошила лишь стену. Масканин снова выстрелил и диверсант также мгновенно ушёл с линии огня. Дистанция между ними сократилась до пяти метров — практически в упор.
Они сшиблись в то же мгновение. «Сичкарь» вылетел вверх, а плечо Масканина обожгло, но боли не было, будто мимолётный укол раскалённой иглой — и всё. Одновременно с этим велгонец получил по колену сапогом, а клинок срезал ствол ППК. И довершая атаку, Масканин врезал локтём по скуле и через мгновение клинок снизу–вверх пропорол диверсанта от бедра до брюха. Они упали одновременно, но в отличие от врага, Масканин остался жив и сразу же подхватил выбитый пистолет.
И весьма вовремя. Двумя очередями он не дал высунуться из–за угла и прицельно выстрелить второму противнику. Обойма опустела, но зато Максим был уже рядом с врагом. Тот понял это слишком поздно, когда «Сичкарь» врезался ему в челюсть, круша зубы, а клинок отсёк державшую автомат руку.
Взмах — срубленная голова ударилась о стену, а тело медленно осело и глухо стукнулось о пол.
У лестницы Масканин очутился в два прыжка. И впечатал себя в пол — длинная очередь через окно размолотила кухонную утварь. Следом в то же окно влетел третий диверсант и с перекатом ушёл в сторону. Он рефлекторно отклонился — Максим настильно бросил в него «Сичкарь», метя в голову, и этой секундной задержки хватило, чтобы с ним сблизиться. Масканин рванулся так, что ещё немного и порвались бы связки; клинок самым краем зацепил ствол ППК. Вибрирующая кромка — продукт технологий древней войны, рассекла оружейную сталь, словно острое лезвие простую бумагу, только вот срез оказался неровным, тот участок ствола, на который пришёлся удар, сплющило. Велгонец, ещё не восприняв этого, попытался выстрелить. Ствол разорвало и мелкие осколки полетели во все стороны. Некоторые ударили Масканина в спину, когда он уже приземлился на пол, и застряли в плотной ткани кителя. Велгонец же рефлекторно закрыл лицо руками. Не вставая, Максим врезал ему ногой в голову и, словно напружиненный, бросил своё тело подобно тарану, вбив врага всей своей массой в горизонталь. Диверсант отключился, сильно ударившись затылком о половицу и только после этого Максим увидел, что один из осколков попал ему под глаз. Зрения он, похоже, не лишил, но свою роль сыграл — стал на секунду–другую деморализующим фактором.
Стреноживать велгонца времени не было и Максим поискал глазами автомат.
А в это время на чердаке замолк пулемёт. Гадать, перезарядка ли это или пулемётчик забеспокоился за свой тыл, дело пустое. Максим подобрал у второго велгонца автомат — армейский «Ворчун». Магазин оказался почти полон, а в разгрузке обезглавленного нашлось ещё два рожка. Не мешкая, Масканин прострелил руки и ноги потерявшему сознание велгонцу, и вернулся ко второму мертвецу. Вот теперь порядок, ещё б пару гранат для полного счастья… Но их не было.