На задворках "России"
Шрифт:
Наступит время, когда я вынужден буду говорить авторам, желающим показать свои вещи в "Новом мире":
— Поверьте, без моего участия вам будет легче напечататься. Постарайтесь не показывать даже вида, что вы со мной знакомы!..
А вот другая история.
Когда я только пришел в журнал, критик Павел Басинский через номер публиковал свои оперативные и острые заметки в рубрике "По ходу дела" (попеременно с Аллой Марченко, для контраста). Как и о чем пишет бессменный сотрудник "Литературки", известно многим; если бы писал плохо, то А. И. Солженицын не включил бы его, полагаю, в число немногих членов жюри своей литературной премии. Могу добавить, что
Немзер Басинского, мягко говоря, недолюбливал. И в газете "Сегодня", в общем-то "Новому миру" и лично Василевскому с Костырко дружественной, систематически появлялись неприязненные отклики штатного обозревателя на новомирские выступления Басинского:
"...призывы Басинского к журналам (вероятно, к "Новому миру" в первую очередь) печатать плохую или даже "очень плохую" традиционную прозу, ожидаючи, пока не придет "юноша с хорошей русской прозой и в редакции будет праздник", дышат благородной свежестью, но, кажется, трудно воплотимы, покуда не заведет критик собственного журнала"."...Павел Басинский объясняет, что писать писателям (а также и критикам) надобно "Не для эстетов, не для быдла..." , и, по своему обыкновению, сулит нам некоторое количество ужасов".
""По ходу дела" пишет Павел Басинский сочинение "Памяти Ваньки Жукова" ... Комментировать эту и все предстоящие "шуточки" (журнал, гордящийся своей культурой, печатает их через номер) я не намерен... Любите острые ощущения — читайте сами. А я на бескультурье надорвался".
Все подобные отзывы Василевский немедленно размножал на ксероксе и копии вручал сотрудникам, в том числе мне (что стало для меня хорошим подспорьем при написании этой книги) и, конечно, Залыгину. Сергей Павлович жаловался:
— Ведь никогда не принесет, где нас хвалят, всегда покажет какую-нибудь пакость! Ну что за человек!..
Со следующего года Басинского от рубрики отставили, не спросив совета ни у Залыгина, ни у меня. Но Немзер, как мы уже знаем, бывал недоволен не только им. Какой бы невразумительной и самоупоенной ни была эта скорострельная газетная пальба, у Залыгина она вызывала беспокойство, и он на редколлегиях не раз призывал объяснить всем "обосревателям" (как он выражался), что их исконное дело все-таки не глумиться, не изничтожать авторов журнала, а пытаться понять и объяснить читателям произведения.
Роднянская вняла пожеланиям главного и заказала статью о газетных критиках Наталье Ивановой.
В статье "Между. О месте критики в прессе и литературе", вышедшей в первой книжке "Нового мира" за 1996 год, Иванова, между прочим, писала:
"Мало кто из обозревателей "текущей" словесности может сравниться по количеству написанных текстов с неутомимым комментатором литературных новинок Андреем Немзером. Практически ни одну из сколько-нибудь заметных публикаций не минует его вольный пересказ, переходящий порой в заметку по поводу, снабженную множеством отсылок к "себе предыдущему"... Заказ внешний (имеется в виду прежняя практика комплиментарной или разносной критики советской поры. — С. Я.) сменился внутренним — самозаказом по обслуживанию своей референтной группы. Например, ничего, кроме хорошего или очень хорошего, мы никогда не прочтем в газете "Сегодня" о прозе Андрея Дмитриева... Или — Алексея Слаповского. Непременного искреннего комплимента всегда будет удостоен Петр Алешковский... Творческая солидарность прежде всего. К "чужакам" же применимо любое оружие — вплоть до тяжелой артиллерии..."
В "Сегодня" тотчас появился
"Не упомню я что-то пейоративных суждений Ивановой о Татьяне Бек, Михаиле Кураеве или Фазиле Искандере. Как не упомню, чтобы Ирина Роднянская критиковала Ренату Галь- цеву или Олега Чухонцева. Это тоже "референтные группы"? Чушь. Интеллектуально-эстетическое сочувствие естественно переходит в товарищество ..."
В статье Ивановой по понятным причинам не были названы имена Киреева (которого Немзер считал "давно признанным мастером"), а также столь любезных обозревателю "Сегодня" Василевского и Костырко. А вот Немзер в своем ответе на последнего сошлется — как на большой авторитет. Лишний раз подтверждая "интеллектуально-эстетическое сочувствие", перешедшее в "товарищество".
И Костырко в долгу не останется. Ропот, шушуканье, суетливое шуршание и туманные намеки, доносившиеся в течение последующих нескольких недель с четвертого этажа, завершатся появлением на моем столе рукописи — статьи Костырко о Немзере!
Начав с вопроса: "Какие из представленных в современной критике эстетические принципы и модели профессионального поведения критиков наиболее соответствуют нынешней литературной ситуации?" (это ж какую голову надо иметь, чтобы только вопрос сформулировать!), Костырко переходит к главному: "Я не собираюсь писать портрет критика Немзера — мы говорим здесь о критике, а не о критиках. Мне бы хотелось обратиться к нему как к некой знаковой фигуре". И в заключение — о "недостатке" Немзера: "Недостаток этот в том, что Немзер, увы, один".
Как сказано: "Чем меньше нас..."
Сей душевный труд предназначался для "Нового мира" — в пику ранее напечатанной статье Натальи Ивановой и столь раздражавшим Немзера суждениям Басинского.
Я никогда не считал возможным отвергать рукописи собственных сотрудников (если это, конечно, были не программные манифесты без подписи, о чем шла речь выше), тем менее желал этого в данном случае, когда мой отказ вполне мог быть воспринят как личное неравнодушие к Немзеру после известных событий. Но статья Костырко была откровенно плоха. Он не слишком постарался для своего друга.
Как можно деликатнее переговорив с Костырко, я написал ему свои соображения и рекомендации:
"Мне понравилась первая половина статьи: постановка вопроса, выдержанный тон. И хотя не со всем я могу согласиться, это дела не меняет. Но примерно в середине начинаются противоречия и неувязки, а дальше повествование вовсе уходит во что-то личное, мелкое, "домашнее". Апология Немзера, разборки с Басинским. В тоне появляются суетливость, наивное желание кого-то чем-то разубедить и т. д.
Вторая часть статьи, мне кажется, пока не выстроена — ни по смыслу, ни композиционно. Может быть, поработать еще?
И относительно предмета.
Так много "критики о критике", "критики по материалам критики": Костырко пишет после Н. Ивановой, анализировавшей в "Новом мире" критику Немзера, который, в свою очередь, успел ответить ей в газете "Сегодня", и т. д. и т. п. Нет ли во всем этом заведомого тупика, неизбежного пустословия, вызванного ложной задачей? Самообслуживание, да еще в высокой степени. Боюсь, эта тема (если ее развивать дальше) будет все более уходить в себя. Что уж мы так уперлись в газету "Сегодня" и лично в Немзера? В конце концов, это непристойно для журнала.