На задворках Совдепии
Шрифт:
– Может мы пока по карте уточним диспозицию? – вставил поручник.
Изображая из себя профессиональных фортунатов, унсовцы деловито достали штабные карты.
– Да какая там карта, – Кучер стал чертить рукой в воздухе. – Вот здесь дорога, здесь сад, а здесь мы. Нет, вот тут, кажется. Напротив – румыны. Вчера мы водокачку взяли. Впрочем, вы сами сейчас все увидите. Я как раз сейчас выезжаю на позиции. Поедете со мной?
Громким словом «позиции» здесь называли придорожную канаву, которую даже не удосужились углубить и укрепить. Зато каждый здесь
Но больше всего поразило даже не это.
– Смотрите дядя Толя, – с изумлением в голосе указал Славко в сторону реки. – На штабной карте наш берег реки обозначен как высокий, а на самом деле он пологий. Это же надо! Даже картам нельзя верить.
Это был первый урок войны – доверять нельзя никому. Об этом еще в Киеве их предупреждали опытные офицеры, прошедшие через Афган. Особенно нельзя доверять грамотеям с академическими ромбиками. Именно они чаще всего заводили людей в засады в ущельях. Правда, довольно скоро унсовцы поняли, что и без академического образования иные офицеры умудряются творить чудеса глупости.
ГЛАВА 3
На кроватях и на полу одного из гостиничных номеров в самых экзотических позах валялись полураздетые унсовцы. Большинство из них познакомились всего лишь несколько дней назад и знали друг друга только по псевдонимам. Рудый терзал гитару, и, страшно фальшивя, напевал «Балладу о вольном стрельце». В углу Студент и Скорпион от безделья затеяли выяснение отношений из-за карточного долга. Рядом валялась куча засаленных купюр.
– Встать. Смирно! – рявкнул поручник хорошо поставленным командирским голосом. – Пан Лупинос, докладываю, что личный состав отряда собран для проведения инструкторского занятия.
На пороге номера стоял Лупинос, одетый в роскошный натовский камуфляж. Он без долгих предисловий сразу же принялся нагонять туману, густо сдабривая свою речь малопонятными философскими терминами.
– Панове, вы – стрелки УНСО. Это значит, что каждый из вас выше любого туземного полковника. В любое время и при любых обстоятельствах. Понятие этого факта вы должны нести с такой же гордостью, как беременная женщина свой живот. С этим понятием вы должны при необходимости героически умереть. Здесь никто не знает за что воюет. Только мы знаем, что воюем ни за что. А это почетно – бороться и умирать за ничто. Вот она шляхетность в обнаженном виде. А впрочем, запоминать все это вам совсем ни к чему. Главное – рефлексы. Мышление истощает физические силы, которые вам понадобятся в бою. Лечь! Завопил поручник
Унсовцы мешками попадали на заплеванный пол.
– Даже в этом вы лучше местных полковников, – ухмыльнулся в бороду дядя Толя. – Вольно!
Инструктаж продолжался.
– Завтра вы займете позиции. Так здесь называют канаву, глубиною по колено, где сидят пьяные казаки. Все они ждут Пасхи, когда наступит перемирие. Но мы не должны дать им расслабиться. Собственность…
– Грабеж! – хором кричат унсовцы ему в ответ.
– Конституция… –
– Брехня!
– Что касается собственности … – попытался что– то сказать стрелец Рудый.
Лупинос удивленно посмотрел на поручника.
– Десять отжиманий на кулаках, – приказал он подчиненному.
– Извините… – попробовал оправдаться Рудый.
– Двадцать!
А Лупинос уже подошел к следующему стрельцу.
– Псевдо?
– Ровер.
– Глубина окопа полного профиля?
– Где – то так, или около того – провел стрелец ладонью себе по груди.
– Невинных… – продолжает инструктаж Лупинос.
– Нет! – орут подчиненные.
– Ваше псевдо? – обращается Спис к нагло глядящему в глаза унсовцу.
– Студент.
– Расстояние прямого выстрела с «калашникова»?
– 300 метров, – четко докладывает грамотей.
– Слова разъединяют…
– Дело объединяет! – снова орут унсовцы.
– Псевдо?
– Скорпион.
– Расстояние между окопом и проволочным заграждением?
– Метров двадцать – сорок.
– Правильно, что бы не добросили гранату.
К Спису строевым шагом подходит запыхавшийся стрелец Рудый:
– Отжимание закончил. Разрешите встать в строй.
Спис милостливо кивает головой и тут же обращается к личному составу:
– Революционная триада?
– Провокация! Репрессия! Революция! – восторженно ревут хлопцы.
Лупинос удовлетворенно улыбнулся и, заканчивая свой инструктаж, подытожил:
– Неплохо, продолжайте в том же духе. Разойтись по роям и два часа вслух читать устав. Потом провести проверку. За каждый неправильный ответ двадцать отжиманий на кулаках. Все ясно?
– Встать! – рявкнул поручник.
Уже у двери Лупинос оборачивается и на прощание чеканит:
– Слава нации!
– Смерть врагам! – несколько вразнобой кричат уже совсем было расслабившиеся стрельцы.
Лупинос свел брови у переносицы.
– Панове, ваши враги проживут еще долго. Слава нации!
– Смерть врагам! – рычат в ответ подчиненные.
Выйдя в коридор вместе с Лупиносом, Спис потянулся было к пачке сигарет, но вовремя вспомнил, что у Лупиноса они закончились и не рискнул остаться без курева.
– Ну как вам этот народ? – спросил он дядю Толю. – Лихая компания, не так ли? К примеру, этот Ровер – дезертир, убежал из мотострелкового полка под Белой Церковью.
– Интересно, убежал из армии на войну. Очень интересно. А почему убежал?
– То ли его хотели зарезать, то ли он кого-то пырнул. Скорее, что он. А Скорпион говорит, что раньше работал в милиции. Студент вообще ничего не рассказывает. Трудно понять кто он и откуда. Зомби утверждает, что у него конфликт в семье. Мне кажется, что у него вообще сдвиг по фазе.
– Это точно.
– Все люди новые, как тут можно кого – то «выявить».
– А никак. Они же добровольцы. Мы никогда не узнаем, что в головах у этих людей. А если узнаем – то не поверим.