На закате века
Шрифт:
Брагой, водкой и дождем!
Упадет бродяга в поле…
За труды и за приют,
Выжмут силы хлебосолы
И обратно отожмут.
.
«Отважный рыцарь Дитрих…»
Отважный рыцарь Дитрих в блестящем,
рогатом, шлеме очнулся в смутном недоумении.
Сливаясь с небом, тьма всадников откатывалась
за горизонт, как грозовые тучи.
Они
как непредсказуемый ураган.
Бедный рыцарь Дитрих снял шлем с отломанным рогом
и огляделся. Было тихо, и солнце слепило глаза.
Над долиной переливался туман, а в зеленых травах
и ярких цветах сверкали латы и шлемы убитых,
тягостная роса войны.
Несчастный рыцарь Дитрих выдернул стрелу
из горла истекшего кровью коня.
Стрела отливала краснотой и была
на четыре пальца длиннее европейской стрелы
Славный рыцарь Дитрих не знал страха в битвах,
но сейчас ему стало страшно. Он закрыл лицо
ладонями и задумался…
Я знаю эти стрелы, пригнувшие и смешавшие народы,
создавшие сегодняшний мировой порядок.
Они сделаны из ветвей дикого персика-буйлэсана
и дикой акации-харганы, что растут за моим домом,
в солоноватой и суровой степи.
Даже не пытайтесь вырвать их из земли!
Даже не пробуйте разогнуть и выпрямить их!
Волокна их ветвей плотно и жестоко скручены,
как мышцы воинов и мастеров,
Делавших из них стрелы над кострами.
Это мои предки.
Но они были стихией самой природы,
а не ее отбросами, последний стадией
перед разложением, дающим новую жизнь остальному!
Стихия не знает препятствий,
Чтобы сделать и выпустить такую стрелу
нужны мощные люди и крепчайшие луки.
А кто бы мог натягивать их ежедневно и ежечасно,
покоряя множество народов в железе и бронзе?
Так какие же это были луки и руки?
Это были не мы, одряхлевшие телом и умом,
это были совсем другие люди!
Никто не знает, как возникает сила инерции
и как она испаряется…
Друг мой, историк, поэт и художник, так ты себя
называешь… Используй и соединяй анатомию
и другие науки, пытаясь познать себя и мир,
проходя по пыльным дорогам минувших столетий,
совершенствуя мысль и укрепляя свой дух.
Химические реакции, происходившие в моих предках
совершенно отличались от сегодняшних.
Ведь сказал же задумчиво один священник,
глядя на землю и звезды: «А, может быть, и химия?..»
А рыцарь Дитрих стал нищим бардом.
На городских и деревенских площадях
он пел, призывая людей укротить гордыню.
Он
Он отдался божьей воле и укреплял свою,
Он не стремился судить других и узнать неведомое,
Он познавал себя и был счастлив.
Так Европа осталась на своем месте и расцвела.
А буйлэсан и харгана растут за моим домом,
в суровой и солоноватой степи…
Друг мой, историк, поэт и художник, так ты себя
называешь… Я зову тебя в степь.
Если выживешь – будешь жить!
И станешь – Историком, Поэтом и Художником.
А мир тебе покорится с радостью,
но и ты покоришься миру.
Так ты познаешь вкус прошлого, настоящего и будущего
и разницу между – казаться и Быть!
«То, что легко дается – непрочно…»
То, что легко дается – непрочно.
То, что легко дается – ненастоящее,
обманчиво, как мираж в пустыне.
То, что легко дается – делает человека гордым
и разрушает душу. Иллюзия радости испаряется.
Мне многое дается легко.
Я не люблю себя, берущего…
Мне нравится идти одному от горизонта
до горизонта и преодолевать преграды.
Мне нравится дробить скалы в пыль,
Мне нравится круто замешивать тяжелую пыль
водой из колодцев, выкопанных мной,
мне нравится ваять гармонию и пластику.
После меня остаются тоннели,
а впереди их цветут цветы и сверкает солнце.
Мне нравится трудится!
Я пользуюсь плодами трудов других людей,
отдавая взамен свои плоды.
Ничем иным я не пользуюсь и ничего другого не отдаю.
Так мы создаем относительно равенство,
Так мы даже можем спорить.
Ведь спор – это разговор на равных.
Только так мы можем проникать до сути вещей
и делать все до конца.
От этого нам легко и радостно!
Мы отдаем всем, но берем только у равных.
Других условий и отношений душа моя не приемлет.
И я ничего не беру у окружающих и их властителей.
Но почему они считают меня -
гордецом, злоумышленником и сумасшедшим?
«Судьба – как полет стрелы!»
Судьба – как полет стрелы!
Это большая редкость.
Больше ошибок, сломанных стрел,
смятений, опасений, спасений -
устройства своих делишек,
кардиограммы больного сердца
при вмещающем все желудке.
Судьба – как песня, пронизывающая душу!