Набат
Шрифт:
— Дед, а правда, что Христа нам жиды подсунули? — опустила свое стекло ближняя женщина, высунулась из окна.
— Никто нам его не подсовывал. Сами взяли. Князь Владимир распорядился из высших соображений.
— Это так, — поддержал Илью Назар. — Нам всегда одно дерьмо подсовывают.
— Не богохульствуйте, молодой человек, — тихо попросил Илья. — Вы можете принимать веру или отвергать, но срамить нельзя.
— Ты че, отец? — удивился Назар. — Вроде столковались…
— Назар, отвали! — нетерпеливо сказала женщина в окне. —
— Ну и что? Я самый бедный и несчастливый еврей-по-лукровка.
— А почему вы в Израиль не уехали? — подала голос из салона дальняя женщина.
— Ездил. Не понравился…
— А че там, че там? — засуетилась ближняя.
— Понимаете, — решил быть откровенным до конца Илья, — работая над древними книгами, я раскрыл одну из тайн иудейства. Мною заинтересовались, потребовали раскрыть ее. Я не мог этого сделать.
— А че такого? — торопилась нетерпеливая-.
— Раскрытие священных тайн грозит неисчислимыми бедствиями. И это не досужие угрозы, так уже было. Убедившись, что я не бунтарь, меня выслали без права когда-нибудь снова появиться в земле обетованной. Меня и тут не очень жалуют, — закончил Илья.
— Круто! — балдел Назар. — Чуешь, Викун, какой дед ценный?
Викун уже осознал это.
— Садитесь в машину, отец, — пригласил он и, когда ближняя женщина пододвинулась, Илья покорно влез в салон. Тепло, уютно, пахнет в салоне стойкими дорогими духами. — Какие проблемы, отец?
— Отпустили бы вы меня, и никаких проблем, — попросил Илья.
— Избави Боже от друзей наших, а от врагов своих мы сами спасемся? — насмешливо спросил Викун.
— Воистину, — серьезно ответил Илья.
— А если поможем?
— Друзья мои, вы далеки от моих проблем, а от самой главной и того дальше. В конце концов это просто опасно.
— А мы и не собираемся свергать христианство, это ваши проблемы, но помочь хорошему человеку обязаны, — сказал Викун.
— Весело, — уныло хмыкнул Илья. — То убить грозились, то спасти собираетесь…
— Ой, деда, бросьте вы! — вмешалась нетерпеливая. — Это шутки такие у наших мальчиков. Собирались в храме побывать в рождественскую ночь, а там одни красноперые, сраные коммуняки, даже старух не пустили! А как трепались перед выборами! Собратья, христиане, мы, коммунисты, приведем Россию к расцвету! Тьфу!..
— Когда б не хроническая духовная импотенция, — насмешливо завершил за нее Викун. — Дурят русских, дурят, а они все на халяву в рай хотят попасть. А скажите, отец, в Бога-то не веруете?
— Отчего же? — воспротивился Илья вопросу. — Еще как верую! Без Бога нельзя, он один па всех, един во многих лицах.
— И для китаез, что ли? — спросил Назар.
— И для африканцев тоже, — подтвердил Илья. — Понимаете, Бог — нематериализованная субстанция, а вот посланник его у каждой религии свой. Через него с ним общаются.
— А почему тогда говорят: «Господь мой, Иисус Христос»? — спросила дальняя
— Это уважительно к сыну Божьему.
— Чего же вы тогда войну затеяли? — спросил Викун. — Уважаете Бога, а христианство развенчали?
Илья попыхтел, поворочался на сиденье:
— Меня интересует истина. Все в мире когда-то ветшает, стареют самые незыблемые, казалось бы, каноны, а человечество развивается, ему в старых одеждах тесно. Я вроде модельера новой одежды… А человечество без веры не может, — закончил он тихо.
— Так, ясно, — проявил нетерпение Викун. — Чем вам помочь?
— Да я тут неподалеку обретаюсь, — разоткровенничался Илья. — Квартира здесь. Жил. Пока в монахи не ушел.
— Так вы еще и монах? — изумилась соседка Ильи.
— Был. Настоятелю не пришелся. Хотел вот заглянуть на минутку, взять кое-чего и — в бега.
— Горние наши дороги, — вздохнул Викун. — Куда бе-жать-то?
— Не знаю…
— Давай так, — стал излагать свой план Викун. — У нас дача по Ленинградке, теплый дом, поживете, пока суть да дело.
— И менты, небось, секут? — вставил свое Назар.
— Секут, друг мой, — подтвердил Илья, — еще как секут!
— Заметано! — поднял стекло Назар. — Давай, батя, к тебе на хату, возьмешь, что надо, и к нам в Карпово.
— Который дом ваш? — тронул машину Викун.
— Вон тот, третий крейсер торчит. Налево и по внутренней дорожке… Второй этаж, крайний подъезд.
— На второй этаж ножками способнее, — засмеялся Викун.
— А? — не понял сначала Илья. — Ну да…
Машина проехала метров пятьдесят, развернулась налево и въехала во двор. Остановилась.
— Дальше, дальше! — попросил Илья.
— Береженого Бог бережет, — остановил его Викун. — Как я понял из ваших скупых пояснений, искоренителя христианства желают видеть верующие и безбожники. Команда «фас!» дана. Назар, пройдись до квартиры, под кирного сработай, если что.
— Это мы могем, — с готовностью вылез из машины Назар.
— Такие хлопоты, — чувствовал смущение Илья.
Викун развернулся на выезд, выключил фары. Мотор не глушил.
Назар отсутствовал минут пять. Из подъезда он появился неожиданно, прошел мимо машины прямо к шоссе.
— Вот так, отец, — понял товарища Викун.
Илья не успел сказать что-то в оправдание: из подъезда вышел кто-то в пятнистой куртке, огляделся по сторонам. Иномарка на углу дома как будто его не интересовала, припорошенная снегом, но урчание мотора он мог слышать. Постояв недолго, он быстро ушел в подъезд.
— Вот теперь погнали! — быстро выжал сцепление Викун. Поравнявшись с Назаром, он открыл ему дверцу, чуть сбавив ход. — Прыгай!
Назар шумно усаживался на сиденье.
— Топтуны, блин, на васаре! Долдоны, блин! Звоню. Открывает один, другой сзади, пентюх. Мужики, говорю, мне Тамару. Он мне: какая Тамара? А я ему: а ты кто такой? А он мне: канай, блин!