Наблюдатель
Шрифт:
— После того как социалистический лагерь распался, — объяснила она, — многое стало известно. Кое-что было уже давней историей, а кое-что — совсем свеженьким. Однажды в одном из отчетов всплыло имя Козловски. Вот и все.
Макдермотт в нетерпении кивнул.
— Джейн, что делал Лео Козловски в период между 1984 и 1986 годами?
Маккой откашлялась.
— Майк, это не в моей компетенции. Но если тебе нужна краткая информация, то я попробую помочь. — Она сделала паузу. — В спецслужбах Венгрии существовал отдел, который занимался оперативной работой. В 1993
Макдермотт долго и пристально смотрел на нее, не проронив ни слова.
— У нас были подозрения по поводу того, — продолжала она, — почему он провел в лечебнице только два года. Для подобной «оперативной работы» нередко вербовали людей, которые отсидели в тюрьме или в сумасшедшем доме.
Макдермотт удивленно приподнял брови:
— А в чем заключалась эта самая оперативная работа?
— Различные грязные дела, — сказала Маккой. — Похищения, избиения, пытки. Возможно, убийства. Подрывная деятельность. В основном на территории страны. Это довольно выгодно — взять на работу убийцу-психопата, а затем, когда в нем отпадет необходимость, снова посадить за решетку. Если бы он попытался рассказать о том, что ему приходилось делать, его просто объявили бы сумасшедшим. Такого человека легко дискредитировать. Кто поверит бреду умалишенного?
Макдермотт отвернулся и попытался проигнорировать это замечание.
— Вот черт. — Маккой закрыла лицо. — Майк, прости, я не…
— Забудь. — Он резко встал и повернулся к Маккой спиной.
— Какая же я идиотка, Майк. А как… как дела у Грейс?
Он не ответил. Сейчас не время думать о дочери. Маккой снова отругала себя и опять попыталась извиниться, но Макдермотт уже обдумывал информацию, которую только что получил. Вспомнил о том, что они нашли в подвале дома Козловски. Целый архив на семейство Бентли, Пола Райли и Терри Бургоса, а также фотографии проституток.
— Хочешь сказать, — медленно проговорил он, — Козловски работает на венгерские спецслужбы?
— Я говорила в прошедшем времени, Майк. И я только предположила. Послушай, — она развела руками, — речь не идет о человеке, который способен уложить свою жертву из снайперской винтовки с расстояния в триста метров. Или о человеке, которому доверяли государственные секреты. Работа спецслужб не всегда такая изощренная. Они просто старались держать в кулаке всех инакомыслящих. И время от времени подвергали их милым, «безобидным» пыткам, которые так любят силовики. Могли разбудить среди ночи и напомнить о том, что им известно, где эти люди живут.
Макдермотт опустил голову.
— Я говорю о человеке, способном проникнуть через закрытую дверь. Кто приходит и уходит, не оставляя следов, и знает, как пытать людей, чтобы выведать у них информацию. Он оказался идеальным кандидатом. У него были проблемы с психикой, поэтому он легко мог отрицать свою вину, сославшись на то, что не знал о последствиях своих поступков. Ему внушили эту мысль, завели его, как часовой механизм, а затем отпустили.
«Внушили мысль, завели, как часовой механизм, а затем
— Этого разговора не было, — напомнила она Макдермотту. — Так что без глупостей.
Верно. Правительство никогда не признается, что впустило в страну психопата. Маккой предупредила о недопустимости утечки информации. Поэтому сама пришла к Макдермотту и хотела получить назад оригинал секретного досье. Об этом нельзя было говорить. Если кто-то еще узнает, она может потерять работу.
— Значит, этого парня научили пытать и убивать, а потом послали сюда?
— Насколько мне известно, — ответила Маккой, — семья Козловски имела определенное влияние в правительстве. Им надоели делишки их сына, и они решили вытащить его. Обыграли все так, словно Лео политический диссидент, которого незаслуженно признали психически больным, чтобы заставить молчать. И как ты знаешь, ему помогли.
— Отлично. Для меня это большое утешение.
— Майк. До середины девяностых об этом не было известно, и даже потом мы ничего не смогли доказать. К тому же до сих пор этот человек вел себя как примерный гражданин.
Глава сорок третья
Макдермотт стоял в переговорной комнате, прижимаясь лбом к стене.
— Если хочешь знать, чем я сейчас занят, то я думаю, — сказал он Столетти, предупреждая ее вопрос.
— Майк, приехал профессор Олбани. Что тебе сказала женщина из ФБР?
Макдермотт кратко ввел Столетти в курс дела и предупредил, что она никому не должна говорить об этом.
— Маккой сильно рисковала, рассказывая мне все.
— Он работал на КГБ? — проговорила Столетти. — Боже мой.
Макдермотт отошел от стены.
— Это объясняет его профессионализм. Мы разыскиваем параноидального шизофреника, который прошел профессиональную подготовку.
В комнату заглянул детектив Уильямс:
— Майк, звонит Пол Райли.
— Ладно, скажи ему…
— Он говорит, это срочно, Майк, — заметил Уильямс. — Возможно, тебе стоит ответить.
— Человек на фотографии — Лео Козловски. — Райли показал им фотографию, ткнув пальцем на хмурого типа на заднем плане. — Иммигрант, который служил рабочим у Бентли.
Макдермотт не знал, как реагировать. Он не мог сосредоточиться. Прошлую ночь совсем не спал и теперь в полной мере ощутил последствия: с трудом соображал, веки слипались, одежда перепачкана грязью. Возможно, им стоило изобразить удивление, но ни у него, ни у Столетти не хватило на это сил.
Райли тут же все понял по выражению их лиц.
— Вам уже все известно, — заявил он.
— Мы только что узнали. Несколько часов назад нагрянули с обыском в его дом. — Макдермотт посмотрел на Райли и понимающе кивнул. — Как вы и говорили, он оставил отпечатки пальцев на двери в доме Брэндона.
— В вашей базе есть сведения о нем, — заметил Райли.
В противном случае от отпечатков не было бы толку. Он хотел узнать детали, но детективы предпочитали хранить молчание.
— Расскажите о Гвендолин Лейк, — попросила Столетти.