Наблюдатели
Шрифт:
40
Я думаю, что он шутит. Шутит-утит… Но нет, ведь он меня и вправду утит. Вместе с моим утенком, который у меня внутри…
От Жана…
Это я брежу: нет у меня никакого утенка.
Ты ведь так шутишь, Микров? Помучаешь, а потом трахнешь.
Мой садист…
Ну, хватит уже. Я вижу твое лицо из-под воды: так нас видят рыбы. Долго же я могу не дышать. Но не бесконечно, милый!
Хватит! Я бьюсь, что есть силы, вода волнуется, лицо мужа плывет, он превращается в чудовище.
Он и есть чудовище. Я поняла: ты с далекой планеты гость. Вот почему моя девочка, моя маленькая Юлечка такая
Хватит! Я больше не могу, выпускаю воздух, я кричу, он меня слышит, крик мой слышит через поток пузырей, и под водой тоже передаются звуковые волны, но это уже не моя мысль, а его, и я вынуждена вдохнуть воду, гона орячая…
Я вся полна воды, вся… Я была пустая внутри, а теперь я полна воды…
41
Она мертва. Вода еще колышется. Я стою весь мокрый, вода стекает с кончиков моих пальцев. Я выбегаю из ванной, я мечусь по квартире, что-то ищу, но сам не могу понять – что? Или – кого? Вдруг до меня доходит, что я ищу ее, свою жонку, но она ведь лежит в ванной, мертвая. Нет, я ищу выпить. Да вот же она, водка – стоит, как стояла, в бутылке еще на два глотка. Я хватаю бутылку, подношу к губам, но замираю: нет, так не пойдет. Из горла вырвет. Наливаю в стакан, пью…
Возвращаюсь в ванну. Вода все еще колышется. И это самое странное. Кажется, что уже много времени прошло, но эта вода…
Моя женщина лежит, широко расставив ноги, коленки выглядывают из воды. Оказывается, у нее родинка на внутренней стороне ляжки, слева, а я и не помнил. Хотя, довольно часто лизал ей эту алую дыру, этот розовый клитор, при свете и без.
Убил, утопил… Как пенсионерку за квартиру…
Иду на кухню. На столе лежит ее раскрытая сумочка. Теперь уже не ее…
Лезу зачем-то к ней в сумочку. Все какие-то кусочки, клочки. Вот листочек бумаги, на нем зеленой шариковой ручкой что-то написано по латыни. Вот и ручка эта зеленая.
Что бы это значило? Абракадабра какая-то:
ZDRGL
Реникса…
Но я где-то уже слышал нечто подобное…
Пять букв. Только согласные – почему? Что-то припоминаю… Да, она любила сокращать слова в письмах, очень давно. Так и писала: Здр. Мкр!
ЗДРГЛ
Здравствуй дорогой друг любимый!
Нет не то… Моя голова работает не в том направлении…
Еще немного, и я пойму смысл этого послания…
Стоп. А что, если это не буквы, а цифры? Если получится семизначное число – то это может быть каким-то телефоном.
Я включаю лаптоп, открываю словарик, там английский алфавит. Выписываю порядковые номера этих букв:
Z=26
D=4
R=18
G=7
L=12
Попробуем в строчку.
264-18-71-2
Не получается. Такого телефона не может быть.
Мои пальцы дрожат над клавиатурой, оказывается, у меня довольно кривые, нескладные пальцы… И тут мне приходит в голову другой ключ к шифру:
Z=1
D=3
R=4
G=5
L=9
Тогда получаем:
134-53-59
Обычный московский телефон, где-то на Ленинском проспекте…
Ключ не в порядковом номере буквы по алфавиту, а в ее позиции на клавиатуре, если считать слева направо.
Ну что ж! Позвоню по этому телефону, и тогда… Что – тогда?
Допустим, по этому телефону проживает любовник.
– Здравствуйте, вас беспокоит Микров
Я вдруг понимаю, что все это время шел по ложному следу. Я смеюсь – это маразм какой-то, песня злого криптографа на фоне полной луны…
И я просто нахожу файл diary, запечатанный паролем, кликаю на нем. Ввожу в окошко – ZDRGL – и передо мной открывается текст ее дневника.
42
Оказывается, я могу дышать под водой… И вижу из-под воды свою ванну… Этот кафель, который моим рыбьим глазам кажется выпуклым.
Я вижу кран, который кажется расширяющимся, словно старинное ружье. Нацеленное мне прямо в лицо…
Зачем? Зачем еще и ружье, если я и так уже умерла…
Стоп… Ничего не понимаю. Это ведь думаю я, и никто другой. Почему же я думаю как будто от лица своей жены? Мертвой уже жены…
43
Боже, какое убожество!
Свершилось – я полюбила другого!!!
Немыслимо!
Я другого мужчину люблю. Я этого мужчину хочу…
Оказывается, моя курица все же с кем-то трахалась – в лесу, в машине…
Имени его я назвать не могу. Святое имя его…
Интересно.
Что в имени минет…
Я возвращаюсь в ванну и долго смотрю на тело. Вот ты, оказывается, кто. Инопланетянка. Поябушенька.
Вода успокоилась, пена растаяла, но еще теплая эта вода. Странно, чудовищно. Как там было?
Хочу лизать, бесконечно лизать его яйца, сосать его соски…
Странное дело. Когда убивал – инопланетянина убивал, а сейчас передо мной моя жонка лежит, любимая женщина. Значит, какой-то другой мужчина ей в эти груди кончал. Что она прилежно описала в своем мерзком дневничке…
Возвращаюсь в кабинет, читаю:
Вчера мы трахались раком. И он в ночь уехал, я не перенесу этой разлуки в любви. Мы трахались у него на квартире, и это была его идея, потрахаться именно раком, всеми разновидностями рака, и лёжа на боку, и сидя. Он хотел проверить, выдержу ли я эту боль, это наслаждение, и на четвёртой или пятой перемене ввёл мне в зад без вазелина, но я не закричала – я заплакала, шепча: мамочка, спасибо, спасибо, мамочка моя!
Может быть, все это выдумка просто? Эротическая фантазия стареющей самки? Что-то вроде «Дневной красавицы…»
Нет. Слишком предметно оно.
Сначала он долго мои губы лизал. Потом попросил язык высунуть наверх, и стал мой язык снизу лизать. Потом попросил высунуть язык наниз, и стал его сверху лизать. Потом поставил меня раком и три пальца засунул в меня во все мои дырочки три. Я стала извиваться, всем его пальцам подмахивать. А он член мне в подмышку ткнул. У меня там потно уже было, и заскользил хорошо. Застонал. А мне не щекотно, потому что возбуждена я. Резко выдернул, и, вскрикнув, кончил. Я спиной почувствовала капли. Размазал. У Микрова никогда столько спермы не было. В три глотка умещается, в три глотка… Какая же я дрянь!