Наблюдатели
Шрифт:
И все же она оставалась настороженной, продолжала спать в другой комнате. Когда она купала его или перебинтовывала сломанную ногу, вид его обнаженного тела, безусловно, волновал ее. Чисто интуитивно, поскольку плохо понимал землян, Ворнин поставил диагноз: она желала его, но и боялась, точнее, боялась своего желания. И поэтому страстно стремилась соблюсти воздержание.
Когда он предложил ей разделить с ним постель, он еще по-настоящему страдал от боли, был ошеломлен потерей Глэйр и Миртина. Он так хотел тепла. Так хотел близости и участия. Его не слишком задел ее отказ,
Однако вскоре ему захотелось чего-то большего, чем простое участие.
Он жаждал ее близости в такой мере, что готов был пустить в ход все свои уловки обольстителя. Но она этого, разумеется, не позволила.
Он жалел, что за десять лет не проявил интереса к местным сексуальным обычаям, так как в его знаниях было немало пробелов, и, как теперь оказалось, пробелы эти были просто огромны.
Ее супруг погиб. Ее муж… Кажется, у землян мог быть только один супруг одновременно, всегда противоположного пола, и такие узаконенные обычаем сексуальные группы, у них называются «семьей». Она была «вдовой».
Должны ли вдовы в соответствии с обычаем блюсти целомудрие в течение периода траура? А если так, то как долго длится этот период? Ее муж погиб год тому назад.
В доме есть ребенок. Может быть, когда ребенок поблизости, половая связь запрещена? Нужно ли отсылать ребенка или самим удаляться куда-либо?
А религиозные обряды? Должны ли они предшествовать физическому соединению?
Ворнин не знал ответов на эти вопросы. В глубине души он подозревал, что Кэтрин вольна отдаться ему в любое время, когда ей заблагорассудится, и что она не может пока что решиться на это.
Безусловно, она была скромной. То смущение, которое вызывала в ней его нагота, нельзя было объяснить нарушением табу: она принадлежала к общественной касте, которой разрешается лицезреть больных мужчин в любом виде. Очевидно, оно порождалось конфликтом желаний.
Свое тело она от него скрывала. Ворнин только один раз видел обнаженную Кэтрин, да и то случайно. Как-то после ужина Ворнин читал.
Кэтрин была в ванной. Вдруг заплакал ребенок: ему, видимо, приснился страшный сон. Ворнин, лишенный подвижности, ничем не мог помочь. Но Кэтрин на всякий случай оставила дверь в ванную открытой. Ворнин увидел, как она метнулась по коридору, голая, с влажным телом. Успокоив девочку, она столь же быстро вернулась в ванную. То, что он успел разглядеть, отличалось от тела, выбранного Глэйр. Глэйр серьезно изучила эротический идеал американцев и при конструировании тела для нее добилась, чтобы оно будило желания. Кэтрин должна была довольствоваться данным ей от рождения и значительно уступала Глэйр в совершенстве форм. Кэтрин была выше, с длинными худыми ногами, плоскими ягодицами и маленькой грудью. Тело ее было предназначено скорее для труда, чем для услады.
Ворнин ничего не имел против этого. Земные критерии, на основании которых Глэйр проектировала свое тело, были чужды для него. И в его глазах Кэтрин была столь же прекрасна, как и Глэйр, а может, и более, поскольку она была подлинной, а Глэйр – только прилизанной копией!
Ему хотелось, чтобы Кэтрин отбросила стыдливость,
Но все произошло не так, как ему виделось и без всяких уловок, на которые он был такой мастак…
Его сломанная нога срасталась быстро, и он чувствовал, что пришло время попробовать встать. Он достаточно долго провалялся в постели.
Поскольку коммуникатор вышел из строя при посадке, ему придется подняться и бродить в надежде, что его все же подберет спасательная команда. Ему казалось, что нога уже вполне может выдержать его вес. В один из вечеров, когда Кэтрин ушла спать, он сбросил покрывало и спустил ноги с кровати.
Тотчас же у него закружилась голова. Он впервые попытался сесть.
Ворнин сделал глубокий вдох и вцепился в матрас, чтобы избежать падения.
Некоторое время он сидел неподвижно. Представил, как его сломанная нога согнется и хрустнет, как только он обопрется на нее. Хотя внешнее тело было искусственным, нервные цепи связывали его с дирнанской сущностью, и он уже имел предостаточно возможностей убедиться в том, что испытывает реальную боль при повреждениях искусственной оболочки. Может быть, лучше подождать еще несколько дней?
Нет.
Он переместил центр тяжести вперед, уцепился за столик возле кровати и стал выпрямляться. Спокойно, спокойно! Как там нога? Держит его? Да!
Мгновением позже все завертелось у него перед глазами, будто он попал в смерч.
Тело его, казалось, распалось на части, каждая конечность двигалась сама по себе. Ворнин закричал и сделал отчаянный шаг вперед здоровой ногой, затем робкий скользящий шаг больной и закончил маневр посреди комнаты, ухватившись за спинку кресла и страшно дрожа. Ему казалось, что пол вот-вот разверзнется и поглотит его. Он снова перенес вес тела на здоровую ногу и теперь понял, что мышцы и нервы таким образом протестуют против длительного бездействия. Больная же нога срослась!
– Что вы делаете?
В дверях стояла возмущенная Кэтрин в короткой тонкой ночной рубашке, ничуть не прикрывавшей ее тело.
– Я… пробую ногу.
Она бросилась к нему. Ворнин, будто окаменев, наблюдал за нею, не находя в себе сил ни вернуться, ни пойти вперед. Она обхватила его в тот самый момент, когда мышцы окончательно ослабли и он начал падать. Кэтрин каким-то образом удалось принять на себя его вес и удерживать его на ногах ровно столько, сколько им понадобилось для того, чтобы, спотыкаясь, сделать вместе три шага к кровати и опрокинуться на нее.
Вместе!
Он был обнажен, на ней была тонкая ночная сорочка. Кэтрин оказалась сверху. Они оба смеялись и тяжело дышали. Скорее случайно, чем по чьей-то воле губы их соприкоснулись, и в то же мгновение рухнула последняя преграда, его опалил вспыхнувший в ней жар, и Ворнин понял, что она готова покориться.
Но как ласкать землянку? Где ее центры возбуждения?
Ворнин поспешно перебирал в памяти все, что ему было известно об этом. Ветеран тысяч любовных встреч, он был сейчас поставлен в тупик и волновался, как провинившийся школьник. Его руки скользили по ее телу.