Набоков о Набокове и прочем. Рецензии, эссэ
Шрифт:
Отчасти роман продолжал линию, начатую в «Упадке и разрушении». Узнаваем главный сюжетный конфликт. Подобно Полю Пеннифезеру, главный герой романа – мечтатель и романтик Тони Ласт (Last – еще одна говорящая фамилия!), спрятавшийся от городской суеты в идиллическом поместье Хеттон, становится жертвой порочного и бездуховного мира, в котором романтические идеалы и христианские добродетели – супружеская верность, умеренность, порядочность – считаются нелепым анахронизмом (вроде монументального псевдоготического особняка, на чье содержание Тони, к негодованию жены, тратит едва ли не все свои средства). Олицетворением алчного варварства, вторгающегося в пасторальный мирок Тони Ласта, является не только зловещая фигура мамаши Бивер (циничной сводни и перекупщицы), но и Бренда, изменница-жена, от скуки затеявшая любовную интрижку с откровенным ничтожеством, светским бездельником Джоном Бивером, а затем, когда дело дошло до развода, попытавшаяся лишить Тони его поместья. Столкнувшись с предательством любимого человека, наивный идеалист Тони, воображавший себя средневековым
Несмотря на сюжетную и тематическую преемственность с предыдущими работами, «Пригоршня праха» стала поворотным пунктом в творческом развитии писателя. Привечаемый критиками и любимый читателями, Во не хотел повторяться, тиражировать сам себя и намеренно решил отойти от прежней манеры. Переход этот дался не просто: роман, во многом построенный на автобиографическом материале 330 , продвигался с трудом. В письме к одной из своих знакомых писатель сетовал: «Писать его очень трудно, поскольку я впервые пытаюсь рассказать о нормальных людях, а не чудаках» 331 .
330
Помимо болезненных воспоминаний об измене Ивлин Гарднер, в романе отразились впечатления от путешествия по Бразилии и Британской Гвинее, предпринятого писателем в 1932 году, а также безответная любовь к Терезе Джангмен, ставшей прототипом прекрасной креолки Терезы де Витрэ, в которую влюбляется Тони Ласт.
331
The letters of Evelyn Waugh / Ed. by M. Amory. London: Weidenfeld & Nicolson, 1980. P. 84.
Новое творческое задание, которое поставил перед собой Во, обусловило трансформацию его художественного метода. Строже стал выдерживаться сюжетный рисунок. Изменилась тональность повествования: важную роль в нем играет трагический мотив «утраченного рая», связанный с символическим образом Дома, который воспринимается как убежище от житейских невзгод, островок гармонии среди анархии и всепоглощающего хаоса. Буффонада и эксцентрика, бушевавшие в прежних романах, уступили место элегической грусти пейзажных зарисовок. Наконец, более объемными, психологически сложными сделались персонажи: от изображения гротескных карикатур, ярко раскрашенных комедийных масок Во переходит к более глубокому и полному раскрытию характеров героев, гораздо чаще, чем раньше, показывает их изнутри, используя внутреннюю речь и даже своего рода драматизированный «поток сознания» (так в конце пятой главы воспроизводятся бредовые видения Тони, напоминающие о фантасмагорическом «Святом Антонии» Флобера и «Цирцее», одном из самых сильных эпизодов джойсовского «Улисса»).
И хотя следующие два романа – блистательная комедия ошибок «Сенсация» (1938), живописующая нравы западной прессы, и «Не жалейте флагов» (1942), бичующий косность и некомпетентность британской военной бюрократии периода «странной войны», – были выдержаны в травестийном, гротескно-фарсовом ключе, un nouveau frisson, заявивший о себе в «Пригоршне праха», во многом определил своеобразие произведения, которое принесло Ивлину Во всемирную известность и которое он считал своей главной книгой (в письмах к друзьям называя его не иначе как «М.О.» – Magnum Opus).
Речь идет о романе «Возвращение в Брайдсхед» (1945), написанном в разгар Второй мировой войны, когда «кажущееся прочным, терпеливо выстраивавшееся, великолепно украшенное здание западной цивилизации» в одночасье растаяло, «как ледяной дворец, оставив после себя лишь грязную лужу».
Во время войны писатель предстал «в новом качестве – Во-воителя, идеального солдата, силой оружия охраняющего ценности цивилизации, которые благодаря политикам находятся на грани уничтожения» 332 . Успешный литератор, имевший связи в высших политических кругах (его приятелем был Рэндольф Черчилль, сын тогдашнего премьер-министра), солидный землевладелец, отец семейства (в 1937 году он женился на Лауре Герберт и поселился в старинном поместье XVI века), Ивлин Во легко мог бы найти тепленькое местечко в тылу (чем и озабочены многие герои «Не жалейте флагов»). Однако он записывается в десантно-диверсионные части, в составе бригады Роберта Лейкока принимает участие в неудачном для англичан набеге на Ливию, а затем вместе с отрядом коммандос в тяжелых арьергардных боях прикрывает беспорядочную эвакуацию британских войск с острова Крит. В 1944-м, благодаря протекции Рэндольфа Черчилля, Во был зачислен в военную миссию и отправлен на Балканы – налаживать взаимодействие с югославскими партизанами.
332
Брэдбери
В промежутке между этими событиями (позже они лягут в основу его последнего художественного произведения – трагикомической эпопеи о войне «Меч почета»), оправляясь от травмы, полученной во время учебного прыжка с парашютом, Ивлин Во принимается за роман, который он позже назвал «поминальной мессой» по довоенной Англии.
Написанный от первого лица, роман «Возвращение в Брайдсхед» является, пожалуй, самым лирическим и исповедально открытым произведением Ивлина Во, наделившего своего рассказчика, Чарльза Райдера, многими автобиографическими чертами: подарившего ему свои лучшие оксфордские воспоминания, страсть к рисованию, любовь к старинной архитектуре и патриархальному укладу загородных поместий, презрение к самодовольной пошлости нуворишей (здесь этот тип представлен в образе напористого и беспринципного дельца Рекса Моттрема). В романе по-прежнему ослепительно ярко блещет комический талант писателя с его умением подмечать житейскую нелепицу и создавать уморительно смешные сцены (чего стоит хотя бы описание домашней войны, которую ведут друг против друга Чарльз и его эгоистичный папаша). Однако в целом повествование, воскрешающее довоенную жизнь Англии, исполнено элегической грусти; в его эмоциональной палитре доминирует ностальгия, светлая печаль об увядшей юношеской дружбе и несостоявшейся любви.
В романе особенно значима тема обретения веры и незыблемости христианских ценностей. Поскольку Во был ревностным католиком и религиозное прозрение его протагониста, на которое намекается в конце произведения, связано именно с католицизмом, некоторые рецензенты упрекали писателя в тенденциозности и заявляли, что он загубил роман католической пропагандой.
Громче всех подобные обвинения (на мой взгляд, необоснованные) прозвучали в рецензии влиятельного американского критика Эдмунда Уилсона: похвалив первую, «оксфордскую» часть, в целом он расценил роман как «католический памфлет» 333 и особенно раскритиковал финал – ту сцену, где умирающий лорд Марчмейн, когда-то порвавший с католицизмом, осеняет себя крестным знамением. Впрочем, в конце своей уксусной статьи критик предсказал, что «Возвращение в Брайдсхед», в отличие от довоенных сатирических романов, которым он отдавал предпочтение, станет в Америке бестселлером.
333
Evelyn Waugh. The Critical Heritage… P. 246.
Так и случилось. Роман покорил огромную читательскую аудиторию (только в Соединенных Штатах за год было продано три четверти миллиона экземпляров) и вознес литературную репутацию писателя на невиданную высоту. На страницах популярного журнала «Лайф» Во выступил с программным эссе, в котором, отвечая на вопросы многочисленных поклонников «Возвращения в Брайдсхед» и полемизируя с его противниками, сформулировал свое творческое кредо: «Мистера Уилсона раздражает мой роман, в котором он уловил присутствие Бога. Увы, у моих будущих книг будут две черты, которые, скорее всего, сделают их непопулярными: интерес к стилю и попытка более объемного изображения человека, а это невозможно без изучения его отношения к Богу» 334 .
334
Life. 1946. April 8. Цит. по: Evelyn Waugh. The Critical Heritage… P. 250.
Таким образом, «Возвращение в Брайдсхед» открыл новый этап в творческой эволюции Ивлина Во, который все дальше стал отходить от довоенной манеры и все настойчивее стал обращаться к религиозной проблематике. Наиболее полное выражение его католические воззрения нашли в историческом романе «Елена» (1950), рассказывающем о легендарном персонаже европейской истории, матери императора Константина Великого, и в трилогии о Второй мировой войне «Меч почета», в которой автор попытался увязать религиозную символику и стоическую философию с едкой сатирой на одряхлевшую военную машину «старой доброй Англии» (работа над этим масштабным эпическим произведением длилась на протяжении многих лет, с начала пятидесятых до середины шестидесятых; окончательная редакция вышла в 1965 году).
Но ни «Елена», ни «Меч почета», при всех своих достоинствах, не стали главными творческими удачами «позднего Во».
Самым значительным среди послевоенных произведений писателя по праву считается исполненная сарказма повесть «Незабвенная» (1948), написанная под впечатлением от поездки в США. «Англо-американская трагедия», жестоко высмеивающая пороки бездушной потребительской цивилизации Америки и «скудную меблировку интеллекта» средних американцев, окрашена в тона мизантропической сатиры, вызывающей в памяти творения Свифта. Вновь, как и в довоенных шедеврах Во, здесь правят бал пародия и бурлеск. Действующие лица этой «черной комедии», за редчайшим исключением, откровенно карикатурны и, казалось бы, вызывают у автора лишь сардоническую усмешку. Но к трагическому финалу потешные марионетки всё больше очеловечиваются и плачут настоящими слезами, так что в душе читателя рождается странное чувство, в котором холодное презрение смешивается с состраданием.