Начальник милиции 2

Дамиров Рафаэль

Я-то с виду ещё совсем пацан безусый. Всё не привыкну, ну и ладно…

— А ты, стало быть, не молодой? Семь пядей в мудях? — зыркнула на меня медичка, отрезая у безмолвного пациента кусочек печени (на гистологию и биохимию, наверное).

— А я… привычный, на медика даже хотел поступать, да родители в школу милиции запихали, — пожал я плечами.

А неплохая вышла отмазка. По крайней мере, она объясняет мою стойкость и почему я до сих пор не бегаю к унитазу проведывать Кусто.

— На врача хотел? Пф-ф… —

поморщилась бабуля. — Да что в этой медицине делать? Семь лет учиться, а тракторист с тремя классами и коридором сельской школы в два раза больше получает.

— Вам не нравится ваша работа? — поддержал я разговор.

— Еще как нравится, — ухмыльнулась бабуся, — люблю узнавать новых людей изнутри, исследовать их внутренний мир. А ты чего пришел-то? Думаешь, халтурит бюро, не та уже Ильинишна? Не доверяешь…

Я аккуратно помотал головой — мол, не в том дело.

— Да тут такая ситуация… Не знаю, в постановлении о назначении экспертизы об этом указано или нет, но подопытный ваш, то есть исследуемый, — я кивнул на сочащийся кровью труп Куценко, — вроде как, повесился, вот только ноги до опоры не доставали. Будто в петлю он прыгнул… Ну, или на носочки вставал.

— Света, — повернулась к помощнице-медсестре Тамара Ильинична, — ну-ка глянь еще раз постанову по экспертизе, что там об обстоятельствах дела сказано?

Медсестра, в обязанности которой входило записывать все наблюдения и измерения эксперта в ходе вскрытия, подавать тару для кусочков органов и вообще быть на подхвате, сняла перчатки и взяла отпечатанный на пишущей машинке документ.

— Ничего такого нет там, — ответила Светлана. — Написано, что обнаружен повешенным. Никаких дополнительных вопросов.

— Странно… — вытерла рукавом вспотевший лоб рукавом судмед, жарко ей в фартуке, окно раскрыто, но летнее солнышко припекает уже вовсю. — Это важная деталь, про «встать на носочки», ее должны были указать… Видно, следак с похмелья был и пропустил. Или бабы у него в голове, хотя не весна вроде. Тьфу, а потом с меня спрашивают.

— Я тоже считаю, что это важная деталь, — вставил я слово. — Поэтому и пришел к вам как к специалисту. Вы уж посмотрите, пожалуйста, с особой тщательностью, с учётом мною сказанного приглядитесь.

— Посмотрим, посмотрим, — кивнула «пиратка», — я как судебный эксперт имею право осветить те вопросы и нюансы, которые следак профукал и не спросил про них. По закону, если обстоятельства имеют значение для дела, я могу и без вопросов их освещать в заключении. В рамках, так сказать, экспертной инициативы. Что там, говоришь? В петлю ему помогли залезть?

— Есть у меня такая версия, — кивнул я.

— Тогда помоги мне.

— Помочь? — напрягся я и брезгливо поморщился, глядя на окровавленные руки медички, на распотрошенный труп Интеллигента и багровые ручьи, стекающие по желобкам

из нержавейки секционного стола. — А-а… Что нужно делать?

Так и представил, что попросит сейчас его подержать или ещё как перевернуть. Нет, пока он целый был, я даже сам его в веревку пристраивал, но не сейчас же…

— Заправиться нужно. Срочно. Топливом. Устала я… Чай, не девка уже, возраст.

— В каком смысле заправиться?

Я оторвал взгляд от трупа.

— Вон видишь, в стеклянном шкафчике стоит пузырек? Возьми мерзавчик, плесни туда из колбы до краев и дай мне.

— Что плеснуть? Воду? Вы пить хотите?

Эксперт шумно выдохнула.

— Вот ты, вроде, милиционерщик, а соображалка у тебя хуже, чем у моего Гоши! Вот скажи мне, ну кто же водой заправляется? Заправляются горючим.

— Гоша — это ваш муж?

— Нет, но тот еще змей…

Я подошел к лабораторному шкафчику и открыл его. Пахнуло знакомыми спиртовыми парами.

— Там что? Водка? — опешил я, наливая в стеклянный бутылёк жидкость с запахом спирта.

— Тю-ю… скажешь тоже, водка… Бери выше! Спирт медицинский. Давай скорее, а то сил нет.

Я поднес шкалик медичке, но не знал, как ей его споить, ведь руки у нее в перчатках, с которых стекает кровь.

— Ну что застыл, как целка на танцах? — поморщилась бабуля. — Ставь рюмашку!

— Куда? — не понял я.

— На локоть мне ставь, вот ты с локтя по-гусарски бахнуть могёшь? Нет? Эх, молодо-зелено… Сейчас покажу.

Медичка подставила вперед ко мне локоть, я водрузил на него тару. Она лихим движением поднесла локоть ко рту и одним махом заглотила спирт. Крякнула, поморщилась и недовольно пробурчала, глядя на медсестру:

— Света, что-то слабовата горючка! Ты до скольки разбавляла?

— До семидесяти градусов, как дизраствор. Как вы любите.

— Хм… Нормально… — кивнула бабуля и шумно занюхала рукавом.

Теперь и меня уже немного мутило после увиденного. Моя брезгливость вошла в критическую зону, но я ее притушил, на ходу отращивая шкуру носорога.

— Вот, студент, смотри, — после принятой дозы экспертша стала более тщательно и энергично осматривать тело, причем разглядывала без всяких очков, похоже, здоровья у нее и зрения было предостаточно. — Видишь кровоподтеки на запястьях?

— Нет, — приглядевшись, ответил я честно.

— А они есть, я бы тоже внимание не обратила, слабая выраженность, и с трупными пятнами можно спутать. Но раз ты говоришь… Так вот. Характер окраса и внешние признаки говорят о том, что оставлены они были при жизни.

— То есть потерпевшего, — выдвинул я гипотезу, — кто-то хватал за руки. Например, когда держал.

— Верно, студент, — очевидно, бабуля принимала меня за практиканта, или потому, что я сказал, что в мед собирался, поэтому так называла.