Начальник милиции 2
Шрифт:
Из гостей в общагу я вернулся часиков в десять вечера. Хорошо посидели, пообщались.
Поздоровался с комендой на вахте, прошел узким коридором в свое крыло. Комната номер тринадцать, толкнул дверь. Заперто. Странно, что, Нурика еще нет?
Вставил ключ в скважину – не крутится, зараза, в нужную сторону. Изнутри заперто. Обычно, если кто-то из нас в комнате есть, мы с Нурланом дверь не запираем.
Постучал. За дверью послышалось шебуршание. Ага, там, там воин степей, притаился… а зачем? От кого прячется? Я
Дверь распахнулась, и в коридор, натягивая майку, вывалился Нурлан. Он спешно прикрыл за собой дверь, и мы стояли в коридоре.
– Братуха, по-братски, Мороз! А? – посмотрел на меня жалобным спаниелем Нурлан.
– Ты просишь, чтобы я не заходил?
– Ну там-на… Во-о! – он изобразил на себе жестом огромные женские буфера. – Ух, по-братски, а?
– Женщина очень красивая, и ты просишь вам не мешать?
– Ну-у… Ага!
– У вас час.
– Брат! – обрадовавшись, Нурик обнял меня, и к нему вернулась нормальная речь. – Ты знаешь, какая она! Настоящая женщина.
– Ой да ладно… Сколько у тебя баб?
– Не-е… – замотал он головой. – Это другое… Все женщины неповторимы, все бабы одинаковы.
Он благодарно похлопал меня по плечу и скрылся в комнате. Изнутри послышался звук запираемой щеколды.
Я побрел по коридору. Из кухни доносился запах жареного минтая. Не хотелось им провонять, и я пошел на улицу.
На вахте Василины Егоровны не оказалось. Наверное, вышла покурить на крылечко. Открыл входную дверь, вышел – никого. Странно… Коменда никогда не покидает свой пост, будто живет на нем. За все это время, что я здесь, я лишь пару раз видел других вахтеров. По крайней мере, узнал, что они существуют.
И тут я услышал интересные звуки. Такие как в кино для взрослых. Доносились они из… Общажные пассатижи! Из окна нашей комнаты номер тринадцать! Нурик, остолоп, окошко не закрыл. Все бы ничего, но общага мужская, и посторонним, особенно женщинам, вход воспрещен. Уж очень бдительно за этим следила Василина Егоровна. Будто это ее как-то лично цепляло и не давало спокойно жить.
И вот сейчас комендант стояла под нашим окошком и прислушивалась, будто не сразу поверила в такую наглость, что вызывающе доносилась из приоткрытого окна. Заглянуть у нее туда не получалось, все-таки первый этаж был относительно высоко расположен.
Даже в сумерках я видел, как со спины краснеет ее шея. Кранты Нурику. Надо выручать товарища, спасать из сполохов праведного гнева.
Дверь я распахнул совершенно бесшумно. И тут же препоручил ее выходящему мужичку, чтобы не хлопать. Его я не помнил, а он назвал меня по имени.
– Саня, а ты коменду не видал?
– На улице, – охотно ответил я, в надежде, что мужичок хоть немного отвлечет и задержит Суровую.
Проскочив небольшой холл, свернул налево, миновал коридор и забарабанил пальцами по двери. Именно пальцами, а не кулаком, чтобы дробь была, а не стук, который может услышать коменда с той стороны.
Дверь
Я приложился к скважине для ключа, сделав руки рупором, и громко прошептал:
– Нурлан! Атас! – но получилось хрипло, непонятно, будто на спящего алкаша наступили.
Я бы тоже на месте Нурлана – не разобрал, кто там в скважину хрипит. Хотелось крикнуть с чувством и погромче, но нельзя. Так же как нельзя кричать в аэропорту: «Алла, я в бар!».
Но и времени на план Б уже не было.
Глава 6
И вот уже слышно, как хлопнула входная дверь. Ее никто не придержал – бухнула знатно. Скорее всего, Василина Егоровна мчится на всех парах. Я даже представил себе ясно этот локомотив женской ярости.
Чего уж теперь таиться. Счет на секунды. Я постучал кулаком и крикнул в скважину:
– Шухер! Вася идет! Через окно выводи!
А сам поспешил на выход, задержать коменду. Напоролся на нее в начале коридора. Чуть не врезался, спешил для виду.
– Морозов! – выдохнула она. – Ты в комнате своей был?
– Нет, еще не дошел, – я старательно хлопал глазами, якобы озадаченный до глубины души. – А что случилось?
– Отойди, проверить кое-что надо.
Василина пыталась протиснуться, но в этом месте коридорчик сужался, его частично перегораживала тумба. Кто-то выставил на выброс, как подарок соседям – кто-нибудь да заберет.
Я посторонился. Но на самом деле отклонился в ту же сторону, что и коменда. Она метнулась в другую сторону, я туда же.
Будто случайно, всякий раз Василина натыкалась на меня, а я на ее выдающийся бюст.
– Морозов, отойди, кошки-матрёшки!
– Простите! Ой! Смотрите! Там кто-то пришел! – тыкал я рукой за ее спину.
– Где?
– Да вот, на входе дверь хлопнула.
Василина Егоровна обернулась:
– Нет там никого! Отойди! Там у тебя в комнате безобразие! Человек незарегистрированный!
И поперла танком. Тут мне пришлось ретироваться, иначе бы это выглядело уже не как случайность, а как самый натуральный саботаж против общажных властей. Переворот в общежитии я устраивать не собирался и пропустил Суровую.
Гонимая праведным гневом, она на удивление бодренько доскакала до комнаты номер тринадцать, чуть выдохнула, поправила сбившуюся набок грудь (уж не я ли ее сбил?) и отстучала костяшками по двери начальственную дробь.
– Ахметов! А ну, открывай! Выселю, кошки-матрёшки!