Начальник милиции 2
Шрифт:
– Ты что, Морозов? Ты что несешь? Ты…
– Тебе просто одиноко, согласись? Полное общежитие мужчин, а ты одна…
Суровая вдруг задумалась, пригорюнилась, смахнула слезу:
– Бабники вы все… Что с вас взять?
– Мужика тебе надо, Вася… – участливо проговорил я. – Нормального.
– Да где ж его найти, нормального? Если каждой женщине по потребности, мужиков не хватит. Вот был бы ты постарше годков на десять. Эх…
– У тебя целое мужское общежитие, ты присмотрись. Неужели никто не оказывал знаков
Комендантша помолчала, соображая.
– Нет, вроде…
– Так не гавкай на них, а возьми и улыбнись. Не ругай и не грози каждый раз выселением. Мужики же – как собаки, им ласка нужна.
– Думаешь?
– Уверен.
– Вот смотрю на тебя, Саша, и думаю… какой ты взрослый вдруг стал. Вчера еще не знал, в какую сторону дверь открывается, а сегодня – будто другой человек, жизни учишь, вещи такие правильные говоришь. – она вздохнула, но уже совсем иначе. – А я тебе точно не по нраву? Жениться тебе пора.
– Я завтра уже иду с девушкой в кино. Даже с двумя, – улыбнулся я.
– Да насчет свадьбы – шучу, – отмахнулась коменда. – Спасибо тебе. Хоть кто-то меня успокаивает и не боится.
– Спокойной ночи, Василина Егоровна.
– Спокойной ночи, Саша, а соседу своему передай, что еще раз – и хоботок ему вырву.
– Василина Егоровна, ты опять? Что за угрозы? Где твоя улыбка?
– А, ну да, ну да… – заулыбалась она. – С улыбкой буду вырывать.
Наступил день икс. Тринадцатое июня. С днем рождения, Сан Саныч! Но теперь у меня другая дата дня варенья, а про эту буду вспоминать иначе – как не дал погибнуть в пожаре Алёне. Если получится… Да, конечно, получится! Неизвестность настораживала и бодрила.
Встал я раньше обычного. Сгонял на пробежку. Помучил турник, брусья. Подтягивался я уже целых пятнадцать раз. Неплохо, если учесть, что провел примерно десяток тренировок. У моей тушки потенциал определенно есть.
Вернулся в общагу, сходил в душ. Попеременно переключал холодную и горячую воду. Словил бодряк, побрился и пошел готовить завтрак. В этот раз решил сам сделать, так как Нурик еще спал.
На работе был рано. Мухтар удивился, но, естественно, обрадовался. Я его покормил, на скорую руку вычесал, похлопал по холке и сказал:
– Сегодня меня не теряй, дела важные. Но Серый скоро придет, погуляет с тобой. Кузнечиков не жри, под забор не копай, сотрудников не пугай, а то Кулебякин ругается. Нет, его не надо грызть, он наш начальник. Да и мужик, вроде, ничего, просто устал и нервничает. И да… чуть не забыл… Если получится – кусни лучше Трубецкого. Это тот, которого ты обоссал тогда, помнишь? Ну, с барашками на голове. Ну все, покедова…
Я зашел в здание, выловил Баночкина, благо ночью была его смена.
– Привет, Миха, что невеселый? – зашел я в дежурку.
– Да поспать не дали, – зевал он. – Всю ночь какие-то
– Это не обострение, это передозировка веселительными напитками.
– Я им тоже сказал, вы что, пьяные? Знаешь, что они ответили? Что это так совпало… А ты чего хотел-то? Рации нет для тебя, не пришли еще новые.
Я махнул рукой – мол, разговор совсем о другом пойдёт.
– Скажи Кулебякину, что я с утра был, все дела собачьи переделал, и на планерке меня не будет. Мне на мясокомбинат нужно, по агитационно-общественной теме. Шеф в курсе. Просто договорился встретиться с ними с самого раннего утра, пока смена у них не началась. Буду там с населением работать.
Ответом мне было молчание. Потом Баночкин подхватил отвисшую челюсть и проговорил:
– Вот поражаюсь тебе, Саня, как это так ты через меня отпрашиваешься? Даже нет, не отпрашиваешься, а вот что – уведомляешь начальника о своих планах. Другого бы он давно публично матом выпорол, а тебе – все с рук.
Я покачал головой.
– Зависть – плохое чувство, Миха.
– Да я же по-белому завидую. Ладно… Передам Петру Петровичу. Так тебя что, вообще сегодня не будет?
– Скорее всего.
– А Мухтар?
– Помощник придет, заниматься будет…
Я вернулся в общагу. Нурлан уже проснулся. Жевал жареную картошку и никак не мог понять, откуда она взялась в сковородке. И куда же тогда делся я.
– Проснулся, герой, – хмыкнул я, входя в комнату.
– Слушай, Мороз, – округлил он глаза. – А Вася сильно на меня злая вчера была? Я же ей не открывал, пока Аглайку спускал с окна. А потом залетела, как буря, и под кровать заглянула, и в шкаф.
Да уж, конспирация вчера была мощно завалена.
– Сильно, но жить будешь, сказала, только батур тебе оторвет. Но ты и без него проживешь, да? Это же не смертельно. В Италии раньше вообще все певцы такие были. О! – я резко повернулся к нему. – Может, тебе вокалом потом заняться? Не думал? Сейчас в моде жгучие чернявые певцы.
– Как это не смертельно? На фига мне такая жизнь? – Нурик даже ноги сжал, будто закрывал сокровенное. – Что делать-то теперь, Мороз? По-любому, коменда мне не поверила, что никого я не водил.
Ну ещё бы. Я подождал пару секунд – не из вредности, а в воспитательных целях.
– Что делать, что делать? Поговорил я с ней.
– С кем? – не верил своим ушам сосед. – С Васей? Говорил? Да ну-на?!
– Да ну-да!
– Как это – поговорил? Она же сразу орет! Не орала, что ли? Выселю! На работу сообщу! Будешь сортир драить! Вот это всё?
– Нет, мы с ней нормально поговорили, она женщина одинокая, ей внимания не хватает, а вы ее за цербера принимаете, души в ней и загадки не видите.