Начальник милиции. Книга 3
Шрифт:
— Ты голодный? Я драничков напекла, супчик с клёцками сварила, иди мой руки, — Ася от меня не отлипала.
Все же хозяюшка она отменная, и выходит, что прошлый «парадный» ужин не был разовой акцией.
— Ой, а почему от тебя тюрьмой пахнет?
Она при этом не стала отстраняться и поцеловала меня.
— Работа такая, — пожал я плечами и потопал в ванную, а потом обернулся и бросил через плечо: — Меня, кстати, оправдали, так сказать, не ищут больше. Так что завтра на работу, но я пока у тебя поживу на всякий пожарный. Ты же не против?
— Ой, Саша,
— А почему ты думаешь, что я должен за это волноваться?
— Иди уже руки мой, суп стынет!
На следующий день я заявился на работу как ни в чем не бывало. Потискался с Мухтарчиком, пообнимался. От радости он готов был разнести вольер и лаял так, что забрехали собаки из своих домов на окраине города.
— Ты думал, я тебя бросил? — спросил я, глядя в его честные и серьёзные глаза. — Нет, друг, от Сан Саныча так просто не избавиться…
Покормил его и потопал на планерку. Уселся в кабинете Кулебякина (теперь его снова так можно называть) — не в уголок, а в первых рядах. Сотрудники пожимали мне руку, чуть ли не аплодировали, все были в курсе моих злоключений. И вот теперь я снова на коне, а Купер — на больничном, и планерку, как сотрудник кадров (все-таки административно-надзирающая структура в милиции) и как действующий комсорг проводила Мария Антиповна.
Традиционно дежурный зачитал сводку, потом желающие высказались по служебным насущным проблемам. У кого бензин в машинах служебных закончился, у кого пишущая машинка требует ремонта, следователи сетовали на горящие сроки по материалам, Казарян ругался на нерадивых автолюбителей Зарыбинска, из-за которых ему приходится по десять дырок в день в талонах нарушений прокалывать. В общем, рабочая планерка получилась, жизненная, а не обсуждение проблем Кубы и других братских народов и банановых республик.
И заседали в связи с этим недолго, буквально минут в пятнадцать-двадцать уложились.
— Если нет больше вопросов, — одарила всех своей фирменной улыбочкой Мария Антиповна, — все свободны. За работу, товарищи, и помните, что через три дня закрываем полугодие. Осталось маленько, но нужно поднапрячься. Есть сведения, что наш отдел на особом и не очень хорошем счету в главке. Петр Петрович пока за штат выведен, со здоровьем у него уже все вполне нормально, и от нас сейчас зависит, вернут его нам или нет. Если мы покажем своей работой, что можем бороться за показатели, то возможно, скоро все станет как раньше. Все в наших руках, товарищи.
А Мария Антиповна умеет народ зарядить! В речи ее нет пафоса и партийных призывов свернуть этот старый мир и построить новый, как принято сейчас разбрасываться лозунгами на совещаниях всех уровней, от кухонных до заседаний политбюро. Но своими высказываниями кадровичка определено воодушевила личный состав. Сотрудники понимающе загудели, одобрительно закивали и двинули на выход оживлённым, энергичным роем рабочих милицейских пчёлок.
— А вас, Александр Александрович, я попрошу остаться, — проговорила сладким, но твердым голосом
Во как… Быстро она вжилась в роль начальника. И я остался, пропустив мимо поток сотрудников, который унес из кабинета Баночкина и Ваню Гужевого. Последний, оглянувшись, как-то странно посмотрел на нас с Марией. И в глазах его была тревога и сомнения. Будто Ваня приехал на происшествие с трупом, которых до сих пор ужасно боялся.
Когда все ушли, и в кабинете повисла тишина, Мария закрыла плотненько дверь. Я думал, она прямо здесь набросится на меня с объятиями, и потом мы обновим стол Кулебякина, давненько у нас ничего не было. Но Мария вдруг с серьезным выражением лица тихо сказала:
— Саша, нам нужно поговорить…
Ничего хорошего такие фразы не предвещают. И не было ее привычного «хи-хи» и радости в глазах, лишь какая-то грусть еле уловимая повисла между нами, будто умер кто-то. Да что случилось?..
— Конечно, — кивнул я, не торопя коней, пусть сама все расскажет. — Давай поговорим.
— Мне Ваня сделал предложение, — проговорила убитым голосом Вдовина.
— Хм… Неожиданно, — я озадаченно почесал затылок.
Злился я на Ваню? Нет. Он влюблен, а я…
— Что мне делать? — вздохнула кадровичка. — Скажи, Саша.
— Почему ты меня спрашиваешь? Это же твоя жизнь… — проговорил я тут же, но попытка снять с себя ответственность не удалась.
— Мы вместе, но ты не со мной. Я это вижу, а мне… мне замуж нужно, сам понимаешь.
Вот что ей сказать? Что я не готов жениться, что не вижу ее в роли жены? Что слишком молод — и прочую вот эту чепуху? Нет… Я просто многозначительно кивну, в тяжких раздумьях поджав губы. Ведь она права. Мы вместе, но я не с ней. А с кем? С Асей? С Алёной?.. со всеми и ни с кем…
Вот женщины… В один прекрасный момент им обязательно надо все усложнить.
— Поступай, как считаешь нужным, я в любом случае поддержу твое решение, — нахмурился я.
— Спасибо, Саша, но не это я хотела от тебя услышать… — в глазах Марии блеснули навернувшиеся слезы. — Думала, ты разозлишься или хоть ругнешься… Или скажешь, что морду Гужевому набьешь.
— Я — перекати-поле, Маша, вчера чуть ли не в розыске был, сама знаешь. А тебе нужен мужик домашний, что называется, семейный. Нет, я тебя ни в коем случае не гоню, но и удерживать не имею права. Женское счастье — это семья, и кто я такой, чтобы препятствовать этому. Ты мне дорога, ты мне нравишься, но — сама принимай решение, чтобы мы потом виноватых и крайних не искали.
Проговорил я это четко, твердо, но при этом мягко. Все-таки правду сказал. Какая бы горькая она ни была. Ну не могу я жениться на нескольких женщинах, этика, советское законодательство и моя внутренняя убежденность не позволяют. Но и мозги пудрить никому не хочу. Приятно мне с Марией? Конечно! Но… Пусть будет, что будет, только врать не стану… Нет, я вовсе не хочу терять свою птичку, но удерживать ее в золотой клетке не собираюсь, хоть и хочется иногда…
Мария подошла ко мне и прижалась. Я ее обнял, она потянулась ко мне губами. Я ответил на поцелуй.