Начальник милиции. Книга 5
Шрифт:
— Ничего не знаю, отказы не принимаются. Сегодня в семь в ресторане «Аист», всё, жду.
И я положил трубку.
— Ну что? — с любопытствующей полуулыбкой уставился на меня Тулуш. — На свадьба согласна?
Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Нельзя его сбивать смешками, серьёзное это дело — а то ведь и вправду до похищения дойдёт.
— Да погоди ты со своей свадьбой. Сегодня познакомишься с ней, так сказать, в неформальной обстановке. А там видно будет. И вообще… На Зине свет клином не сошелся, ты бы поискал, повыбирал. К чему торопиться?
— Вот здесь у меня ёк, — прижал руку к сердцу Тулуш. — Так
— А-а… ну, так бы сразу и сказал. Против ёка не попрешь…
Я зашел навестить криминалиста и спросить у него по экспертизам.
— Спасибо тебе, Сан Саныч, — с порога заявил вдруг Валентин. — Мы с мамой тебе очень благодарны.
— С мамой? За что? — не сразу понял я.
— Ну как за что? Ты спас ее.
— Так уже, вроде, благодарили.
Мне хотелось закончить со всей этой ненужной лирикой и перейти к делам.
— За физическое спасение — да. А за профессиональное — нет, — обстоятельно пояснял тем временем Загоруйко. — Ее с работы не уволили, из партии не попросили за связь с расхитителями социалистической собственности. Хотя ее заместитель уже ходил, руки потирал, на место ее метил. Говорил, что партбилет на стол положит и с директорской должности сто процентов слетит товарищ Загоруйко. А не вышло. Это ведь ты постарался? Да?
— Ну, есть немного, — пожал я плечами.
— Не скромничай, мама мне рассказала, как в горком пришло письмо о том, что директор мясокомбината Виталина Сергеевна Загоруйко самоотверженно помогала органам и лично участвовала в спланированной операции по поимке расхитителей государственных товаров, долгое время орудовавших на местном предприятии пищевой промышленности. Что она специально пошла на контакт с преступным элементом, чтобы выяснить их планы, маршруты и схемы. А потом участвовала непосредственно и в задержании главных фигурантов этого дела и даже попала в опасную ситуацию — была взята преступниками в заложники. Теперь мать наградят грамотой, еще и премию дадут. А первый секретарь горкома товарищ Мишин заявил, что всем гражданам надо равняться на таких, как Виталина Сергеевна. И теперь мама гордится тем, что я работаю в милиции с тобой. Вот…
От избытка чувств Валя прерывисто вздохнул.
— Да… Хорошо, что все так вышло, — кивал я. — Ну, письмецо я написал, есть такое. От имени Кулебякина, конечно, за его подписью. А ты как узнал?
— Видел я это письмо, там у тебя буква «т» не пропечатывается, и «ш» немного кривая. Я твою пишущую машинку знаю, поэтому и понял, что это ты все подготовил, а начальник лишь подмахнул. Спасибо, Сан Саныч.
— Опасный ты человек, Валентин, ничего от тебя не скроешь… Ты мне лучше скажи про объекты, которые мы изъяли во время осмотра квартиры Жорича. Нарыл следы? Есть что интересное?
— Есть, есть… Следы рук есть на той банке немецкой старой, ну… из-под кофе.
— А-а, ну это понятно, — морщил я лоб, собираясь с мыслями. — Там пальчики Жорича будут, ничего удивительного.
— В том-то и дело, что не только Жорича, там еще есть другие. Второго человека.
— Да? А вот это уже очень интересно… И чьи же?
— Не знаю, неустановленного лица.
— А ты с дактилокартами Семенова и Грицука сравнивал?
— В первую очередь. Не их следы.
— Странно… А чьи же тогда? Жорич жил один, лапал эту баночку тоже один. Откуда там второй взялся?
—
Я задумался. Золотишка там было нехило набито. На несколько тысяч рублей, если в скупку при комиссионке сдать. К тому же, я был на все сто уверен, что где-то у Силантия есть нычка с рубликами, что он скопил расхищая государственное добро. В квартире мы ее не нашли. Вот почему Жорич стребовал с нас так мало деньжат, когда собирался линять. Всего кусок. Это он попросил лишь на первое время, знал, что большую сумму долго собирать будем, поэтому осторожничал и прижучил свою природную жадность, ведь у него имелся этот жуткий золотой запас на черный день. Вовсе не дурканул и не лопухнулся, как посчитали бы некоторые. На ум сразу пришла старая история про дурдом, где пациенты захватили клинику и требовали миллион вертолетов и один доллар.
Нет, Жорич не дурак. Он все рассчитал и почти ушел. Только не учел, что я уже давно был у него на хвосте и не выпустил бы его в любом случае… Вот только кто второй отметился на банке? Кто это мог быть?… Эта мысль изрядно портила настроение. Получается, что у Святоши есть сообщник, о котором мы не знаем, помимо Сафрона? Или это случайные отпечатки?
— Слушай, Валентин, — я задумчиво жевал губу. — А могли эти следы пальчиков на банке остаться — ну, давно?
— Насколько давно? — уточнил Валентин.
— Ну, не знаю. Допустим, что кто-то пил из нее кофе, лапал. А уж потом Жорич стал использовать баночку для хранения золотишка.
— Не думаю… Банка немецкая, еще и сорок первого года выпуска. С войны точно папиллярные узоры бы не сохранились, Сан Саныч.
— А сколько они держатся? — на всякий случай уточнил я, чтобы уже точно отмести лишние додумки и предположения.
— Таких исследований не проводилось. Достоверных и апробированных методик определения давности оставления следов рук в отечественной и зарубежной криминалистической науке нет. Но… — эксперт важно нацепил очки на нос и поправил галстук. — Исходя из моих наблюдений, некоторых проведенных экспериментов и личного экспертного опыта, я могу с высокой долей вероятности утверждать, что….
— Ближе к делу, Валентин, — подбодрил я «профессора». — Можно простыми словами даже. Нам нобелевку не получать.
— В общем, при комнатной температуре, без воздействия разрушающих факторов внешней среды, таких, как осадки, солнечное излучение, ветер и перепады температур, след может…
— Сколько? — уже раздраженно перебил я. — Скажи сразу! Сколько! И все…
— Если объект в квартире и находится в непосредственной близости возле батарей отопления, то…
— Твою маковку! Лето на дворе. Какие батареи? Сколько?
— Ну… месяц, два, три. А там высыхание потожирового вещества начнется.
— Так месяц или три?
— След следу рознь, — снова принялся уточнять он. — У кого-то узор на подушечках пальцев хорошо выражен, потожировых желез много, у таких людей следы, что называется, жирные остаются. И долго сохраняются. А у кого кожа сухая — и линии папиллярные, бывает, выглядят, как стертые. У посудомоек или прачек, например, так у тех следы и недели не проживут.
— Вот как? Интересно, не знал… И что ты можешь сказать о том неизвестном человеке, который оставил следы на банке?