Начало охоты или ловушка для Шеринга
Шрифт:
— Я понимаю, — кивнула Мария.
Уколов нахмурился и удрученно вздохнул.
— Но потом я понял, что у меня на это попросту не хватит времени. Это во-первых.
— А во-вторых?
— А во-вторых, у меня довольно много друзей, и все они не прочь выпить! — со смехом сказал Уколов. — Тех пяти бутылок им хватило лишь на полчаса! Я думал, что надежно их спрятал. Но такое добро разве утаишь? И благо если бы они были любители, так ведь нет! Им что «бордо», что бурда — одно и то же.
Мария улыбнулась.
— Да. Это
— Не то слово, Машенька, не то слово. Ничего, что я назвал вас Машенька? Просто вы так молодо выглядите.
— Ничего страшного.
— Вы можете называть меня Николай. Но только вне работы, хорошо? В нашем учреждении очень трепетно относятся к статусным вещам, поэтому все ходят надутые, как индюки!
Маша засмеялась.
— Это беда не только вашего учреждения, — со смехом сказала она. — Скорее, это беда всех мужчин. Помнится, я еще студенткой проводила небольшое исследование, стремясь выяснить, что мужчины ставят на первое место — деньги или статус. И результаты исследования меня немало удивили.
— Что же вы выяснили?
— Что мужчина между прибавкой к зарплате и повышением в должности скорее выберет должность.
Визитная карточка с надписью «директор» действует на них так же, как на женщину флакон супердорогих духов!
— Это верно, — засмеялся Уколов. Нет такого мужчины, который не хотел бы стать начальником и повелевать подчиненными. Пусть даже за бесплатно.
Полковник взял бутылку и обновил вино в бокалах.
— Машенька, давайте выпьем за вашу красоту! В наше время настоящая красота — большая редкость.
— И это при изобилии фотомоделей? — насмешливо прищурилась Мария.
— Фотомодели? — Уколов фыркнул. — Я не из тех, кто способен часами пялиться на глянцевую обложку журнала. Эти девочки — пустышки. Ни с одной из них нельзя общаться больше двадцати минут и не испытать при этом чувство брезгливости и обиды за человеческий род. Вы — другое дело. В ваших движениях чувствуется порода. В ваших глазах видна душа. За вас!
Пригубив вина, Мария поинтересовалась:
— Кстати, Егор Кремнев… он ведь работает в вашем департаменте?
— Угу, — кивнул Уколов. — Под моим прямым руководством.
Уколов вдруг нахмурился, и это не укрылось от внимательного взгляда Марии.
— Николай, я понимаю, что мне не следует об этом спрашивать, но… Где он сейчас? В какой стране?
Полковник поставил бокал на стол и пристально, колко взглянул на Машу.
— Машенька, об этом не принято говорить за стенами учреждения. Да и там об этом могут говорить лишь те, кто уполномочен. Насколько я знаю, командировка Кремнева не входит в круг ваших профессиональных интересов.
— Я просто спросила, — пожала плечами Мария.
Однако Уколов не сводил с нее пристального недоброго взгляда.
— Нет, — сказал он и отрицательно покачал головой. — Вы не просто спросили. Маша, кто он вам,
— Никто. Просто приятель.
— Простите, но вы говорите неправду. Вы его любите?
— Я? — Маша вскинула брови. — Вот уж это точно нет!
— Он ваш жених? Любовник? Кто он вам?
— Да говорю же: просто друг. И вообще, зачем весь этот допрос?
Брови Уколова дрогнули, и он отвел взгляд.
— Простите. Профессиональная привычка — во всем доискиваться до самой сути. Конечно, ваши отношения с Кремневым — ваше личное дело, и меня оно абсолютно не касается. — Полковник несколько секунд помолчал, затем снова взглянул на Марию и спокойно проговорил: — Скажу вам честно, Маша, вы мне понравились. Я не слишком опытный ловелас. Я прожил в браке с одной женщиной десять лет… до самой ее смерти. И не было ни одного дня в нашей с ней жизни, когда бы я не благодарил Бога за то, что он послал мне это счастье. Но сейчас… Сейчас я чувствую себя, довольно одиноко.
Ладонь Уколова как бы невзначай накрыла руку Марии.
— С тоской и болью я давно справился, но одиночество… Оно не по зубам даже самому сильному мужчине. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да. — Мария покосилась на руку Уколова и хотела осторожно высвободить пальцы из-под его ладони, но ситуация была слишком щекотливая, и она постеснялась. Все-таки человек рассказывает ей о своем горе.
— А давно вы овдовели? — осторожно спросила Мария.
— Чуть больше года. Остались два сына, но они сейчас живут у тещи. Поначалу я, конечно, хотел, чтобы они жили со мной, но… При моей работе это, увы, невозможно. Частые командировки, нерегламентированный рабочий день — все это не для детских нервов. Так и живем врозь. Хотя я при каждой возможности их навещаю.
Мария осторожно потянула руку, но Уколов чуть сжал пальцы и не дал ей высвободить ладонь.
— Скучаете по детям? — спросила Мария, чувствуя себя дьявольски неловко.
— Не то слово.
— Понимаю, — кивнула Мария. — Нет ничего тяжелее, чем разлука с детьми.
— Тем более, когда ты один, совсем один, — поддакнул Уколов.
Он поднял ладонь Марии и поднес ее к своим губам.
— Я абсолютно не приспособлен к холостой жизни, — мягко мерцая глазами, проговорил он и коснулся губами пальцев Марии. — И не прочь снова жениться.
Мария вновь попробовала высвободить пальцы, но Уколов держал крепко.
— Что же вам мешает? — спросила она.
— Отсутствие кандидатуры, — с улыбкой ответил он. — Я не вижу женщины, которую смог бы полюбить так же крепко, как мою покойную жену. Вернее… не видел до сих пор.
На этот раз Мария высвободила пальцы.
— Знаете, — проговорила она как можно мягче, — мне пора идти. Я совсем забыла, что пригласила сегодня подругу. Думаю, она уже едет ко мне.
— Так позвони ей и отмени встречу, — сказал Уколов.