Начало пути
Шрифт:
Пять часов вечера. Вместе с потоком усталых работяг, ворчливых старушек, весело шумящей молодежи выпрыгиваю из троллейбуса на остановке «Парк Ленина». Вечерние фонари, расположенные вдоль тротуара, заливают улицу теплым золотистым сиянием, отражающимся веселыми бликами на каменной брусчатке. Теплый ветерок нежно касается лица, игриво шевеля воротник куртки. Я бодро шагаю к белоснежным колонам. Они напоминают каменных исполинов, стерегущих вход в парк. Меня распирает от отличного настроения и ощущения счастья.
Сегодня в школе на одной из перемен пообщался с Залесским. Саша уже поговорил с комсоргом школы – Николаем
Пока все получается все, как я и планировал. Положительные эмоции захлестывают душу, а предстоящая возможность расслабиться и скинуть напряжение последних дней, наполняет меня радостным ожиданием.
Даже расположенный на противоположной улице большой плакат с надписью «КПСС – ум, честь и совесть нашей эпохи» не вызывает пренебрежительной усмешки. В своей первой жизни я хохотал над анекдотами про партию, «дорогого Леонида Ильича» и Ленина, и с удовольствием стебался над партийными лозунгами. Но годам к 30-ти многое переосмыслил. На смену Великим людям, отстоявшим страну в кровопролитной гражданской войне, победившим голод, создавшим индустриальную державу и разгромившим гитлеровские полчища, пришли серые функционеры, для которых форма оказалась важнее содержания. Почему так произошло?
Причин много. Настоящие коммунисты в сложные моменты истории всегда были на передовой. Опустевшие райкомы с надписями «все ушли на фронт», комиссары, поднимавшие людей в атаку, и удерживавшие позиции до последнего человека. Такие люди жили ярко, работали не щадя своих сил и здоровья, сгорая как спички. Миллионы коммунистов погибли на фронтах, и умерли от ран. На смену им пришли безликие чиновники. Великих людей сменил громадный бюрократический аппарат, работающий строго по указаниям сверху, не способный развиваться, быстро реагировать, и отвечать на современные вызовы и запросы общества. Инициатива была наказуема, даже конструктивная критика существующего положения подавалась как «моральное разложение», и могла привести к исключению из партии. Кремлевские старцы оказались не готовы дальнейшему развитию и движению.
Все это, вместе с желанием части элиты стать собственниками национальных богатств, привело к распаду СССР. Это сценарий реализовывался грамотными, умными, а главное умелыми режиссерами поэтапно. Главные заговорщики сегодня сидят в Кремле. Хватит ли у меня сил и возможностей эффективно противостоять им? Очень сомневаюсь. Но сидеть, сложа руки, зная будущее, просто не могу. Я должен сделать все от меня зависящее, чтобы дать своей Родине новый шанс.
Занятый своими мыслями, не замечаю, как подхожу к входу танцевальной площадки. Возле неё как всегда полно молодежи. Они оживленно общаются, сбившись в кучки. Студенты, рабочие с общежитий, молодые специалисты, недавно закончившие институты, есть даже школьники из старших классов. Большинство в непритязательных серых пальто, простеньких куртках темных расцветок, множество девушек в черных юбках и ужасно уродливых ботинках и сапогах «радость колхозницы», доходящих до коленей. Но встречаются и модники. В кучках молодежи попадаются девчонки в расклешенных облегающих брючках, парни в джинсах и даже парочка экземпляров, похожих на попугаев, сочетанием
Впрочем молодежь сильно не заморачивается своей одеждой. Люди расслаблены, смеются, и оживленно беседуют. Многие ребята постарше, выйдя из танцплощадки, хлебают из темных бутылок «жигулевское», доставая его из принесенных сумок. Замечаю в отдалении спины любителей более крепких горячительных напитков. Они отошли к деревьям, на добрый десяток метров от скопления людей, и увлеченно разливают водку по стаканам.
– Чего стал? – ощущаю хлопок по плечу, - мы уже полчаса здесь.
Оборачиваюсь. Потапенко смотрит на меня с приветливой улыбкой. Его лицо лоснится от пота. Но выглядит парень хорошо. Свежевыбрит, подстрижен, приятно пахнет одеколоном.
– Давно пришел? – уточняет Вова.
– Только что. А ты почему вышел?
– Чуть передохнуть хочу от танцев. Народу на площадке, как сельди в бочках, все локтями пихаются, на ноги наступают, - смущенно сообщает Потапенко.
– Передохнул?
Вова кивает.
– Тогда пошли к нашим, - предлагаю я.
Протискиваюсь вслед за Потапенко ко входу. Широкая спина товарища маячит впереди. Вова работает как таран, локтями и плечами прокладывая мне дорогу.
Гремит музыка. Звонкий голос Пугачевой поет о «Волшебнике недоучке». Народ энергично дрыгает конечностями, подстраиваясь под ритм песни.
Вова пробивается к скамейке, окольцовывающей танцплощадку. Через минуту мы находит ребят. Миркин и Волобуев сидят и о чем-то болтают, рядом, вскинув вверх руки, пританцовывает Мальцев.
Первым меня замечает Серега.
– Привет малыш, - радостно орет он, перекрикивая грохот музыки. Его лапа стискивает мою руку.
– Здорово Леха, - улыбающийся Миркин, хлопает кончиками пальцев по протянутой ладошке. Волобуев молча обменивается со мной рукопожатием.
Пугачеву сменяет Лещенко.
«Там где месяц сказку сторожит
Где в зеленых дебрях ветер ропщет
Роща соловьиная стоит белая березовая роща
И на тонких розовых ветвях
В зарослях черемухи душистой»
Низкий бархатный баритон певца заполняет танцплощадку.
– Пойдем, подвигаемся? – предлагает Сережа, нетерпеливо переминаясь.
Волобуев стремительно вскакивает со скамейки, основательный Миркин, поднимается не торопясь. Потапенко уже пританцовывает от нетерпения.
– Я пока посижу, потом к вам присоединюсь, - машу рукой парням, опускаясь на деревянную скамью.
– Как знаешь, - протягивает Мальцев, и парни вклиниваются в толпу танцующих.
Беззастенчиво разглядываю девчонок на площадке. Юные лица, беззаботный смех – каждая черточка в них дышит очарованием молодости. Засматриваюсь на шатенку лет восемнадцати. Девушка оживленно щебечет с подружками, заразительно смеется, сверкая белоснежной улыбкой и поправляя ручкой спадающую на глаза каштановую челку. Хорошенькие ямочки на щеках, чуть вздернутый носик, пухлые алые губки, стройные ножки, обтянутые колготками приковывают мое внимание.