Начало. Техник-интендант

Поселягин Владимир Геннадьевич

Подскочивший капитан, сняв с левого плеча два вещмешка, положил на стол и начал развязывать горловины. Бойцы оставили вещмешки и покинули зал. Их все разобрали, и вскоре флаги были излечены и расстелены на столе, один из командиров начал записывать номера частей и родов войск. Было одиннадцать полковых, два стяга погранотрядов, три дивизионных и флаг Пинской флотилии. Ну и четыре немецких. Осмотрев знамёна, не обращая внимания как в зал начали входить другие генералы, были и из политсостава, тот повернулся ко мне и сказал:

– Это как минимум Героя тебе и ордена всем остальным участникам.

– Товарищ маршал, парни просили не афишировать их участие в этом деле. Они не за награды их вернули, а чтобы славные традиции этих частей не умерли с потерями их символов, боевых знамён. Да и я тут поучаствовал лишь в освобождениях двух знамён, и то в составе группы в качестве штатного снайпера. Мы освободили

вот это полковое знамя, и вот это дивизионное. Остальные я, как и вы, впервые вижу.

– Техник-интендант первого ранга Гусаров!
– громко скомандовал Шапошников.

– Я!
– вытянувшись ответил я.

– Выношу вам мою личную благодарность за возвращение боевых знамён. Также прошу генерал-майора Алавердова, как вашего командира, представить вас к боевой награде. Я подпишу приказ.

– Есть, - отозвался тот.

– Служу трудовому народу!
– гаркнул я в ответ.

– Можете идти.

Чётко развернувшись, я направился к выходу, посмотрев на начштаба нашего корпуса, взглядом тому показав на дверь, на что тот едва заметно кивнул. Встав в коридоре у дверей, я дождался, когда полковник выйдет, и мы отошли в сторону к окну, чтобы не мешать, у зала, откуда мы только что вышли царило столпотворение, все сюда стекались.

– Что хотел?

– Списки писать надо, но если я напишу всё, корпусу может мало достаться. Я предлагаю сегодня вечером передать часть техники и вооружения вам, а в списках я это не укажу. Оно же теперь корпусное. Только всё это оружие и техника числиться списанной как потерянная в бою, нужно будет как-то в штат ввести. Легализовать.

– Это не проблема, - в явном нетерпении отмахнулся тот.
– Что предлагаешь?

– Что тут замышляете?
– как гром среди ясного неба вдруг прозвучал требовательный голос генерала Алавердова.

Мы как мальчишки, застигнутые врасплох, подскочили. У меня чуть сердце не выскочило, нельзя так подкрадываться. А Взор следил за залом, я не акцентировал внимание на комкоре, вот и вышла такая ситуация.

– А я смотрю перемигиваются, вот решил посмотреть, чем вы заняты. О чём шептались?

Переглянувшись с полковником, я и описал ситуацию. Мол, когда стяги забрал у парней, рассказал о чём Шапошников просил, и попросил их перегнать часть трофеев нашему корпусу. Мол, в списки внесено это не будет. А то могут и не дать.

– И что ты попросил перегнать?
– уточнил генерал.

– Немного, товарищ генерал. Тридцать армейских советских полевых кухонь вместе с буксирующими машинами «ЗИС-5». Пятьдесят зениток в кузовах машин, сюда входят двенадцать буксируемых автоматических тридцатисемимиллиметровых пушек. Дивизион выходит. Остальные пулемётные, включая «ДШК». Дивизион, двенадцать орудий, стодвадцатидвухмиллиметровых гаубиц, к ним тягачи, радийная машина, штабная, десять грузовиков со снарядами. Двадцать полковых миномётов, сорок батальонных. Сто грузовиков «ЗИС-5», у десяти прицепы, плюс десять топливозаправщиков на базе «ЗИС-6». В кузовах грузовиков будут ящики с ручным оружием, две тысячи «СВТ», тысяча «ППД» и двести «ДП». Сто «Максимов» и пятьдесят «ДШК». Всё оружие без боеприпасов. Десять легковых автомобилей «эмка», десять лёгких мотоциклов-одиночек для посыльных, и десять тяжёлых с ручными пулемётами на колясках. Десять штабных автобусов, десять штабных радийных машин. Десять пушечных броневиков для охраны штабов и колонн обеспечения. Тридцать ящиков с истребителями «Як-1», аэродромная техника в количестве восьми единиц. Все наличные танки «Т-двадцать восемь», а это без малого почти девяносто единиц. Из них штук тридцать в разном состоянии, некоторые были в бою, нужно обслуживать, пробоины заварить, и шестьдесят четыре со склада хранения под Минском. Наши про них даже и не вспомнили, когда драпали. Две группы, уничтожив немецкую охрану утащили их, те в состоянии консервации до сих пор находятся. Я думал эти танки в стрелковые дивизии направить, тем более танковые батальоны там по штату положены. Потом для ремроты десять тракторов, пять тягачей, четыре ремонтных «летучки». Это всё что до вечера они успеют доставить. Уже начали буксировку и разгрузку. Я хотел взять канал для связи по рации. Сообщу товарищу полковнику, и он с бойцами приедет и примет всё под охрану. Начнёт осваивать на нужды корпуса.

Генерал как-то судорожно осмотрелся, не подслушивает ли кто, и быстро негромко сказал:

– Добро.

Полковник сообщил что штаб корпуса пока радиостанции не имеет, и дал номер телефона штаба, как дозвонится, после этого оба торопливо ушли. Кабинет для совещания сменили, им нужно закончить работу, а я направился к выходу.

В этот раз отъезжая от здания Генштаба, я засёк аж три машины что со стороны меня сопровождали, а потом вычислил ещё две. Взор тут

здорово помогал. Пришлось отрываться и промышленный район мне в этом помог, сбросил хвост. Те от меня такой шустрой езды не ожидали, да и машины их обычные, за мной в грязь не рискнули лезть, а я уже ушёл, потом так и не дал сесть на хвост, видя, как те по другим улицам мечутся. Покинув Москву, я отъехал километров на тридцать и встал. Тут было просто шикарное место для стоянки техники. Время было пять часов дня, так что я заторопился. Однако сначала поужинал, а то пропустил обед, со всеми этими делами. А ведь сегодня я должен был отправиться в Киев, а нахожусь тут. После ужина и приступил. Место шикарное, вдали от населённых пунктов, неподалёку трасса, луг не заливной и роща где можно немало техники и спрятать. Вот так я и начал доставать пушки, зенитные тоже, включая пулемётные. Потом автотехнику, радийные. Ну и закончил танками. Побегал размещая грузы по кузовам грузовиков. Убедившись, что всё что я перечислил генералу Алавердову на месте, вспомнил что тут нет противотанковых пушек. Достал сорок «полуторок» с кузовами полных снарядов, с «сорокапятками» на прицепе. Вот теперь порядок. Техника стоит ровными рядами, аккуратно.

Прыгнув в салон своей «эмки», я рванул к ближайшему селу, тут километров семь будет. Там подъехал к сельсовету и пройдя в здание спросил у ближайшей работницы:

– Где у вас телефон? Позвонить нужно.

– У председателя, - сообщил та, а потом и проводила, уж больно вид у меня был боевой.

Кроме обычного моего вида на ремне фляжка появилась, нож в ножнах, чехол с дисковым барабанным магазином, и «ППД» на плече. Постучавшись, я прошёл в кабинет председателя:

– Что вам, товарищ?

– Тут неподалёку на лугу стоянку боевой техники устроили. Временно, скоро уберём. Предупредить вас решил. Ещё бы хотел телефоном воспользоваться.

– Пожалуйста.

Дозвонившись до Москвы, там телефонистка переключила на нужный военный городок, где и дислоцировался штаб корпуса, и вскоре полковник Бунин взял трубку. Сообщив ему координаты села, мол, не доезжая села семь километров поворот налево, я там ждать буду. На этом разъединились. Подарив председателю колхоза «Парабеллум» с патронами, тот меня тоже узнал, попрощался, всё проводить пытался, и вернулся к стоянке. Взор показал, что чужаков там пока нет, так что встав на повороте, тут только и была колея от моей «эмки», и всё. Может на танке погонять, наделать колеи? Подумав, я так и сделал. За тот час что наши сюда ехали, я хорошо тут луг испортил, а потом стал ждать на повороте. Когда показались три «полуторки», что практически гнали в мою сторону, полные бойцов, я вздохнул свободнее. Те подъехав, притормаживая остановились. Бунин покинул кабину передового грузовичка и осматриваясь вопросительно посмотрел на меня. Я указал на разбитую колею, сообщив что всё рядом, так что грузовички проследовали за мной и вскоре за рощицей открылся вид на стоявшую технику и орудия. Бунин довольно щурясь, подозвал интенданта первого ранга, оказалось это главный интендант корпуса, фамилия его Рыбин. Дальше, пользуясь тем что пока светло, начали обходить и вести опись имущества, пока прибывший с командирами лейтенант, командир комендантского взвода, распределял бойцов на охрану техники. За час всё обойти нереально, но за два управились. Уже когда стемнело закончили.

– Товарищ полковник, парни мне все данные передали, так что мне проще в штабе работать. Машинистку организуете?

– Конечно. Рыбин тут сам справиться, а мы возвращаемся. Кстати, я себе «эмку» уже выбрал, так что едем.

Колонна для возвращения выстроилась солидная, три штабных автобуса, три радийных машины, пять «эмок», пять пушечных броневиков, четыре машины с пулемётными зенитками в кузове, одиннадцать грузовых. Оказалось, из бойцов только половина на охрану, остальные были водителями, они всё и перегоняли к штабу. Возглавлял колонну я, и довёл её до военного городка самым коротким маршрутом. Пока водители расставляли технику, по стоянке, там начштаба командовал, я отправился к зданию штаба. Тут всё быстро организовали, дежурный командир и машинистку вызвал, она военнослужащей была, дальше началась работа, я диктовал, и машинка постоянно трещала. Листы списка укладывались в две стопки, как я и обещал, копия комкору готовилась. Работали всю ночь, утром нам принесли завтрак, и мы продолжали. В десять зашёл генерал и взяв уже отпечатанное, и тут же сев на подоконник стал читать. Начальник секретной части, в звании майора, просил не выносить из кабинета, там всё пронумеровано. Также снаружи часовой стоял. Закончили мы в одиннадцать часов дня. Солидная папка вышла. Секретчик сам её прошил, опечатал, вызвал фельдъегеря и отправил маршалу Шапошникову. А я думал мне придётся самому нести, оказалось нет, тут всё давно продумано, для того и существуют секретные отделы в частях.