Начало. Техник-интендант
Шрифт:
– Отпустить я тебя пока не могу, могут вызвать наверх, - сказал генерал.
– Тебе в казарме место выделили, в комнате для комсостава, выспись.
– Есть, - козырнул я, и стараясь не показывать усталость, не горбится и не шаркать сапогами, отправился к одной из казарм.
Кстати, мою эмку» уже обживал боец-водитель, он её мыл, все двери распахнуты. А вот техники что я корпусу передал, тут было не так и много. Зенитная батарея, счетверённых пулемётов, уже зенитчики обживают, но видно, что людей для полных расчётов пока не хватает. Также и с штабными машинами, из радийных только одна работает, поднята антенна, и там в открытой двери видно
Перед тем как разойтись, начштаба сказал, что со мной начальник Особого отдела корпуса пообщаться хотел, его только сегодня утром назначили, раньше не было, вот тот сразу в работу и загрузился. Штаты тихонько пополнялись. Тот отчего-то разговорился, и ввёл в курс дела по корпусу. Одна из дивизий уже прибыла, точнее остатки её, скоро будет размещена в казармах и начнётся стремительное пополнение людьми и техникой. А то в ней едва пятьсот человек личного состава осталось, костяк по факту. Эта Сто Десятая стрелковая дивизия и раньше состояла в Шестьдесят Первом корпусе. Даже командир её, полковник Хлебцев на своём посту. Вторая стрелковая дивизия в пути, тоже обескровлена, оставила фронтовым войскам все остатки тяжёлого вооружении и направлена к нам. Будет формироваться танковая дивизия, раз знамя её я передал Шапошникову, второго формирования получается. А вот отдельных танковых полков не будет. А будут, отдельный автобат, ИАП – истребительный авиаполк, отдельный зенитный дивизион, и отдельный тяжёлый гаубичный дивизион.
Выслушав полковника, я всё же распрощался, хотя новости всё же приятные, и добравшись до казармы, дежурный боец сопроводил меня, на койке свежее бельё, так что я разделся, автомат повесил в изголовье, вещи разложил, тот же боец на улице поливал меня из ведра, чтобы я омылся, душевая не работала, чинили, и вскоре уснул. Даже обеда не дождался.
Проснулся не сам, разбудили. Потрясли за плечо, причём крепко, видимо на лёгкие я не реагировал. Подняв голову, мельком глянув на дежурного по казарме, спросил, зевая:
– Чего тебе, сержант?
– Товарищ техник-интендант первого ранга, вас срочно в штаб корпуса вызывают.
– Сейчас буду. Кстати, что за шум?
– Это дивизия полковника Хлебцова прибыла, в нашу казарму бойцы Четыреста Двадцать Пятого стрелкового полка заселяются. Там от полка едва сотня бойцов и два командира осталось.
Последнее сержант добавил тихо.
– Прибыли значит?
– широко зевнув, протянул я.
После этого начал одеваться, а сержант, что не торопился уйти, сообщил ещё одну новость:
–
– Ясно, благодарю за информацию, - достав из кармана галифе сушёную корюшку, икристую, вручил ту сержанту, добавив.
– Черноморская рыбка.
Пока тот с интересом и любопытством её обнюхивал, я собрался. Автомата и чехла с запасным диском уже не было, ещё когда спать ложился убрал в Хранилище, так что покинув комнату, дежурный за мной топал, вышел к бойцам стрелкового полка что обживались на первом этаже, на койках.
– Ба, кого я вижу?!
– громко сказал я, ухмыляясь.
Невысокий подвижный младший сержант в сильно поношенном обмундировании, имевший отличительную черту для опознания, уши-локаторы, поднял голову от пустого вещмешка, и заулыбался, воскликнув:
– Максим? То есть, товарищ старший лейтенант? А говорили, что не служите, -подходя, сказал тот.
Мы крепко обнялись, всё же целые сутки вместе воевали в районе Лиды. Тот пулемётчик, остался прикрывать отход своих, и тут я появился, вот мы и веселились, играя в прятки с немцами. Потом тот своих нагонять ушёл, как я вижу нагнал, а я дальше сбором занялся. Хорошо мы тогда повеселились.
– Вот парни, это тот самый Максим, с котором мы немцев в хвост и гриву гоняли, а вы мне не верили, - сообщил тот сослуживцам, чуть в стороне один из командиров стоял.
– Так я и не служил, форму две недели назад надел. Интендант я. Ладно, держи черноморскую корюшку, посолись. Сам не теряйся, позже пообщаемся. Я при штабе корпуса числюсь.
– Понял, товарищ старший лейтенант.
Развернувшись, и осмотревшись, я окликнул дежурного:
– Сержант, где тут выход? А то когда я заходил, уже спал, не помню ничего.
Следуя указаниям дежурного, я вышел наружу и направился к штабу корпуса, часто отвечая на приветствия бойцов, и сам козыряя старшим командирам. Дежурный на входе направил в кабинет комкора. Судя по данным Взора, там четверо находятся, генерал, комиссар и двое неизвестных, мужчина и женщина. Последняя что-то знакома, эту ауру я уже где-то видел. Адъютант генерала сообщил обо мне, вчера адъютанта не было, молоденький лейтенант, на пару лет старше меня нынешнего, и прошёл в кабинет.
– Товарищ генерал-майор, техник-интендант первого ранга Гусаров по вашему приказу прибыл.
Тот на моё приветствие поморщился, но всё же быстро взял себя в руки и сообщил:
– Вот, товарищ Гусаров, к вам прибыли двое корреспондентов из «Пионерской правды». Товарищи Гусев и Пархоменко.
Посмотрев на гостей, я лишь слегка приподнял левую бровь в удивлении, долго тренировал этот жест, опознав ту красотку с Белостока, и которую я спас от польских бандитов. Та тоже изучала меня… несколько непонятным взглядом. В руках блокнот и карандаш.
– Доброго дня, товарищи корреспонденты. Или вечера? Честно сказать, немного запутался.
– Вечера, - ответил генерал, и пояснил корреспондентам.
– Товарищ Гусаров выполняя важное поручении не спал больше суток и как раз два часа назад был отправлен отдыхать…
Договорить тот не успел, зазвенел стоявший на столе телефон. Сняв трубку тот похоже узнал того, кто вынудил его встать и вытянуться. А потом видимо его соединились с кем нужно, потому как тот сказал:
– Да, товарищ маршал, я слушаю… Так он здесь, с корреспондентами «Пионерской правды» общается… Есть… - убрав трубку от уха, Алавердов сообщил, протягивая трубку уже мне.
– Командующий.