Начало
Шрифт:
– Конечно, ты должна стыдиться! – воскликнула Ненси.
– Правда, я такая гадкая! – воскликнула Бетони. – В моем характере собрались все черты, которые мне противны! Ты понимаешь? Мне неприятны все черты моего характера.
– Ах ты, бедная малышка, – насмешливо заметила Ненси.
– У человека может поменяться характер?
– Ну, если очень сильно этого захотеть, то можно достичь просто чудес. Но ты-то на самом деле совсем не хочешь меняться. Разве не так? Тебе ведь наплевать на остальных людей. Ты их в упор не видишь, разве что в связи с самой собой.
– Благодарю.
– Я – твоя совесть, – ответила ей Ненси.
Когда Ненси окончила учебу в школе и отправилась в Кембридж, для Бетони это был просто удар. Мир опустел, потому что на все она смотрела глазами Ненси, оказывается, у нее вообще не было собственного мнения. Да, она хорошо училась, но своих взглядов у нее не было, и ей было достаточно разговоров с Ненси, чтобы на их основе вырабатывать свое отношение к людям. Другие девочки после Ненси показались ей такими скучными. Но хуже всего было то, что она боялась, что сама напоминает этих девочек. Со временем у нее появились новые друзья, но никогда больше не было такой подруги, как Ненси.
Как-то летом она повстречала Джеффри Денвилла. Он пришел в Холт за книгами для своего отца. И они остановились поболтать. Мимо них прошел поезд. Ненси называла его «Медленный Поезд Отсюда Туда».
Джеффри заметил, что поезд запаздывает. После этого он каждый вечер приходил, чтобы погулять с Бетони по старой дороге и поговорить о том, о сем. Бетони уже исполнилось пятнадцать лет, Джеффри был старше на полтора года. Мать Джеффри состояла в родстве с мистером Чампли из Чепсуорт-Парка, у отца был приход в Вуди-Лейтон. Бетони казалось, что Джеффри самый красивый мальчик на свете – высокий, стройный, с волосами прекрасного темно-русого цвета с рыжеватым оттенком. Черты лица тонкие и приятные. Даже имя его казалось ей верхом аристократизма. Похоже, что Джеффри и сам так думал.
Джеффри открыл для нее совершенно новый мир – мир огромных гостиных с персидскими коврами на полу, где каждый день пользовались посудой из вустерского фарфора, а священники в шелковых одеяниях с торжественными и серьезными лицами вели беседы, как лучше справляться со своими святыми обязанностями. А их жены грациозно передвигались из сада в гостиную, потом на площадку для крокета. Там она узнала много интересного, например, что молодой виконт с трудом мог нацарапать свое имя и почему дочка дьякона стала жить в Чешире.
Бетони ужасно хотелось познакомить с Джеффри своих братьев и сестру, ей хотелось похвастаться своим новым, таким необычным знакомым.
Но когда Джеффри пожаловал в Коббс, его визит прошел совсем не так, как представляла себе Бетони.
Беды начались, когда они повели его по саду-огороду. Джеффри вляпался прямо в свежую коровью лепешку. То, как он расстроился и как тщетно пытался отчистить свою обувь, подействовало на ребят как удар грома. Они все просто онемели.
А потом они развеселились и засыпали Джеффри предложениями: Уильям, например, предложил позаимствовать у бабушки ее ботинки, с резиночками по бокам. Роджер прикатил тачку, чтобы с почетом повезти на ней Джеффри.
– Боюсь, что вы считаете меня чистюлей, – сказал Джеффри, обороняясь от напора Дженни и от ее порхающего фартука.
– Бог ты мой, нет, – уверяла его Дженни, – просто у вас нервы не в порядке!
– Разве коровы не срут в Вуди-Лейтене? – спросил его Уильям.
– Только не в нашем дворе.
– Тогда вы, наверное, не выращиваете ревень? – продолжал приставать к нему Уильям.
– Боюсь, что нет.
– Что вы все время говорите «боюсь» да «боюсь»! Чего вы так боитесь?
– Это всего лишь привычное выражение.
– Ах, выражение.
Уильям торжественно кивнул головой, высокомерно поглядывая на окружавших их ребят.
– Да, просто выражение. Боюсь, что это так!
– Прекрати, – скомандовала Бетони, ущипнув Уильяма за руку. – Ты что, не умеешь себя вести, когда приходят гости?
– Гости? – переспросил Роджер. Он засунул руку под рубашку и начал скрести себе подмышку, как маленькая обезьянка.
– Не-а, я не знаю. Гости! Ага! А что дальше? Что мы должны делать?
– Пошли на пастбище, – предложила Дженни. Ей стало жаль Джеффри и Бетони. – Может, мы там найдем грибы?
Джеффри шел в окружении девочек. Они старались защитить его от мальчишек.
– Бетони рассказала нам, что вы из очень почтенной и старинной семьи. Правда, она сама рассказала нам об этом.
– Ну, – начал Джеффри, – они прибыли сюда вместе с Вильгельмом Завоевателем.
– Наши уже жили здесь, – вмешался Уильям, нарочно наступая Джеффри на пятки.
– Ну, а ваш отец, он что, служит в церкви? – продолжала светскую беседу Дженни.
– Да, он священник. Кстати, он очень дружит с вашим священником – мистером Уиздомом. Понимаете, они вместе учились в Оксфорде. Он приятный человек, да? Я имею в виду мистера Уиздома.
– С ним все в порядке, – ответила ему Дженни. – Просто нам гораздо больше нравится мистер Чанс из Истери.
– Ах, да, ваш приходской священник. Да, мой отец говорит, что он вполне приличный человек, но слишком потакает простым людям.
– Не знаю, кому уж он там потакает, – возмутился Уильям, продолжавший идти позади, – но только все говорят, что Чанс делает у нас гораздо больше, чем Уиздом. И это правда!
Джеффри сразу перешел на французский язык. Он сказал Бетони:
– Бетони, твои братья такие невоспитанные! Почему их никто не останавливает? Давай говорить только по-французски. Честно говоря, мне надоели все эти споры.
– Хорошо, хорошо, – ответила ему Бетони.
Но вскоре поняла, что, занимаясь всего два семестра французским, она могла всего лишь энергично кивать головой и постоянно повторять: «Да! Да!» Джеффри стрекотал по-французски как кузнечик. Иногда, когда она по интонации Джеффри понимала, что он что-то спрашивает, она, с трудом подбирая слова, пыталась ему что-то объяснить.
Ребята были вне себя от восторга и начали исполнять перед ними пляски дикарей.
– Ули вули мули ву? – обращался к Роджеру Уильям.