Начало
Шрифт:
Сомнительно, конечно, что кто-то нападёт на меня в охраняемом доме, где живёт семья Дегтярёвых, но дьявол уже вырвался на волю, и следует быть готовым ко всему. В конце концов, я уже видел всего полчаса назад, как Оверчук убил двух человек своей собственной рукой, и вполне возможно, что сделал это он не по своей инициативе. Например, кто-то «над ним» решил, что лучше истребить всех, так или иначе связанных с программой. А больше меня с ней мало кто связан. И я совершенно не желаю стать истреблённым.
Я вспомнил, как вдребезги разлетелась голова Оверчука, и не испытал при этом никакого
Вылез из машины, припаркованной у въезда на территорию дома, и подошёл к подъезду. Охранник лишь кивнул мне. Судя по всему, Алина Александровна его предупредила, да и знает он меня в лицо. Я хотел было предупредить его, что теперь надо быть очень осторожным, но так и не придумал, как это сделать. Как всё то, что мне известно, объяснить нормальному человеку? Понятия не имею. Сначала должно что-то случиться, чтобы люди начали хотя бы понимать, о чём я говорю. Да и не могли пока досюда добраться носители вируса. Сегодня эпидемия начнётся в районе улицы Автопроездной.
Лифт поднял меня на нужный этаж, и когда двери его раздвинулись, я увидел у открытой двери в квартиру Алину Александровну, одетую и собранную. Высокая, стройная, темноволосая женщина лет пятидесяти, с всё ещё хорошей фигурой и тонкими чертами лица. Она жестом пригласила меня пройти в квартиру.
— Серёжа, проходите, мы вас ждём.
Я вошёл в квартиру, дверь за мной захлопнулась.
— Серёжа, что случилось? Где Владимир? — спросила она сразу.
Вид у неё был очень взволнованный. Она нервничала и говорила быстро, как-то скомканно, перескакивая с одного на другое.
— Пойдёмте, я вас кофе напою, у вас вид усталый.
Мы прошли на кухню, где уже сидели обе дочки Сергея Владимировича, обе с кофейными чашками. Все уставились на меня, ожидая с затаённым страхом того, что я могу сказать. Я прокашлялся, затем сказал:
— В институте был взрыв. Какие-то кретины взорвали самодельную бомбу. Погибли люди, разрушены зоны строгой изоляции, Владимир Сергеевич на свой страх и риск привлёк военных специалистов. Компания склонна была замолчать дело, хотя и надвигается катастрофа. Его увезли военные в свою лабораторию на Алтае, там до него никто не доберётся.
Конец фразы я проговорил скороговоркой, чтобы не сбиться. Ксения стояла прямо напротив меня и как-то странно изменилась лицом на мои слова, особенно на «погибли люди». Не собралась заплакать, а… трудно объяснить. Просто странно.
— Серёжа, кто погиб?
Алина Александровна была знакома со всеми, кто работал в институте.
— Погибли Коля Минаев, Ринат, Олег, Джеймс Биллитон и Оверчук. И хуже всего другое — начинается эпидемия в городе. Она начнётся обязательно, уже сегодня к вечеру в городе будут проблемы. Владимир Сергеевич сказал, чтобы я увёз вас в Горький-16, к Гордееву. Вы знаете такого?
— Да, конечно, это старый друг Володи, они вместе учились, и он сейчас военный. Но почему? Что это за эпидемия такая? Чем вы там занимались? — Она посмотрела мне в глаза, прямо и пристально.
— Это вышло случайно. Если бы те,
Неожиданно Ксения быстро вышла из кухни, не глядя ни на кого, все с удивлением посмотрели ей вслед. Я повернулся к Алине Александровне:
— Вы соберите свои вещи, пожалуйста. Нам надо будет выехать как можно быстрее. Если в городе начнётся паника, дороги могут быть забиты или перекрыты. У меня есть место, куда вас отвезти сейчас. А пока мне нужен рабочий стол Владимира Сергеевича, он просил взять с собой его компьютер и документы по программе. У вас есть крепкая сумка?
Главное, чтобы мне удалось увезти их на дачу до того, как начнутся истерики. Я не умею справляться с женскими истериками и их боюсь. И вообще мне не до этого.
Бомж Сивый
20 марта, вторник, очень раннее утро
Сивый бомжевал уже пятый год. Он был москвичом по происхождению, никогда не сидел в тюрьме, окончил школу и даже три курса института. Он не был в прошлом преступником, как многие бродяги, вырос в приличной семье. Но в нём сидели два беса, которые и вели его от одной беды к другой. Сивый, которого раньше звали совсем по-другому, любил выпить, а выпив, склонен был играть. Бес пьянства и бес игры превратили его в вечного должника, вынужденного занимать у одних, чтобы расплатиться с другими. Однако даже занятые для выплаты долгов деньги чаще всего не доходили до адресата, оседая во всевозможных залах игровых автоматов. В конце концов всё пришло к закономерному итогу, терпение кредиторов истощилось, некоторые из них были склонны решать такие проблемы крайне радикальными способами, и Сивый просто исчез, ушёл, растворился.
Сейчас ему шёл тридцать четвёртый год, но с виду он тянул лет на шестьдесят. Одетый в тряпьё из помойных контейнеров, с распухшим, небритым лицом, без половины зубов, в разных ботинках, он даже на бомжевском конкурсе красоты занял бы самое последнее место. Жил он неподалёку, в коллекторе отопления, где соорудил себе почти королевское ложе из найденного старого матраса и кучи тряпья. Раньше с ним жила бомжиха по кличке Василёк, получившая такую погремуху по причине постоянно подбитых глаз, но недавно она от него ушла к другому, у которого чаще и в больших количествах имелось дешёвое бухло, и сейчас Сивый жил в одиночестве.
Он шёл вдоль ряда мусорных контейнеров на своей территории, тщательно перерывая весь мусор в каждом из них. Район был не самым лучшим, но всё же нередко попадалось что-то полезное, а зачастую можно было найти и еду. Ему удалось собрать уже шесть пустых бутылок, банку рыбных консервов и нераспечатанный пакет просроченного томатного сока, и он был в хорошем настроении. В коллекторе у него хранилась бутылка дешёвого портвейна, так что он уже предвкушал пир. Копаясь в контейнере, он вдруг почувствовал острую боль в пальцах и от души выматерился. Крысы кусали его не в первый раз, но каждый раз от этого случались проблемы, раны всегда загнаивались.