Начать заново

Котова Екатерина

За это мгновение, пока в моей голове носились беспокойные мысли, мужчина кивнул, не сводя с меня глаз. В них читался легкий интерес ничего более. Я бы сказала, что лицо скорее было не читаемым, и я больше надумывала, чем могла реально сказать по факту. Молоток ударил о деревянную подставку с восклицанием:

— Торги завершены!

Нас с Эйтри быстро взяли под локотки и проводили в соседнее помещение. Каменные стены, небольшое окно, сидящая женщина, заполняющая бумаги и маг в сером балахоне невзрачной внешности. Люди говорили на своем языке. Взглядом и жестом последний предложил мне сесть. Каждому дали бумагу с затейливой печаткой заведения. Я догадалась чисто интуитивно, что это описание

сделки и мой срок службы. В голове почему-то пронеслась мысль о матери. Она бы упала в обморок, узнай, в какие передряги впутывается ее дочь. Кажется, маг мне что-то объяснял. Он достал печатку и показывал на свою руку и тело.

— Я переводчик. — услышала я голос Джейка со спины. Сначала ему преградили путь. Но потом, когда маг кивнул, его все же пропустили.

— Он спрашивает, куда хочешь, чтобы поставили печать? — перевел южанин. — Она выцветет, будет не слишком заметно, но останется. — с сожалением произнес он.

Какая блажь. Из-за ошибок системы всегда страдают люди. Я не боялась попортить кожу, но все равно было не приятно. Клеймо было наказанием и напоминанием за проступок. Я слышала об этом, но никогда не думала, что испытаю на собственной шкуре.

Я заколола волосы и указала на шею. Хватит с меня печатей на руках. Там хотя бы я не буду видеть результат своей и чужой глупости. Через минуту маг накалил печатку и оставил след на шее. Прижгло не приятно, я сжала зубы, но вытерпела, не издав звука. А Эйтри стоял и по щекам его лились горькие дорожки слез. Когда процедуру провели, то я подписала магический договор на три дня.

— Прости меня, Айрис! — кинулся обнимать меня маленький полуэльф. Он хлюпал носом и его маленькие плечи вздрагивали от нового содрагающего чувства. Я верила в его раскаяние, но не жалела о своем поступке. Несколько дней — это ерунда. Зато ребенку дурацкая метка не испортит жизнь. Не знаю, почему у меня получалось относиться к этому достаточно легко. Наверное, когда по рождению тебе положен статус, то на такие условности ты уже смотришь по-другому.

— Все хорошо, малыш. — присела я на корточки и погладила дитя по спинке.

— Я все расскажу Каиру и Марко. — заикался он слезами. — Они найдут тебя.

— Хорошо. Что здесь написано, Джейк? — обратилась я к южанину, внимательно наблюдающему за нами. Почему-то внутри было абсолютно спокойно. — Где я буду эти три дня?

— Ты знаешь, Таяна или Айрис, не знаю, как к тебе лучше обращаться. Но в этом городе никому не нужно читать бумагу с адресом, зная это имя.

— Ты знаешь этого господина с табличкой?

— Его все знают. Рим Рассел негласный владелец города.

— Что значит негласный? — напряглась я.

— Ему принадлежат банки по всей Гарии, каменоломни, добыча угля. Слышала про Бордерские копи?

Я кивнула

— Тоже принадлежат семейству Рассел.

— Если он такой значимый человек, что он делал на невольничем рынке? Наверняка у него полно слуг.

— Ты имеешь в виду «биржу труда»? — улыбнулся Джейк.

— Называй, как хочешь.

— Он личность одиозная. — загадочно произнес южанин.

Ко мне подошел провожатый, намекая, что пора закругляться с разговорами.

— Ответь, зачем ему торги? — притормозила я амбала, который терял терпение и явно не одобрял наши росские переговоры.

— Узнаешь, Айрис. Советую не соглашаться.

— На что, Джейк? Джейк! — я крикнула в закрывающуюся дверь и услышала лишь бодрое «еще увидимся». Проклятье! Что он имел в виду? Верзила не очень-то уважительно дернул меня за плечо. — Да иду я! — разозлилась на него.

Долменец вывел меня на улицу, где стоял один светлый экипаж без опознавательных знаков. Крытый, как и большинство в Долмении, иначе господа рискуют подпалить свои важные макушки.

Интересно, предполагается, что я поеду на козлах или покупки с «биржи труда» бегут сзади? Эта мысль меня позабавила. Никогда не задумывалась, как чувствуют себя служащие в настолько низком статусе как мой, а ведь наниматели бывают разными. Хотя работа в таверне дала мне не соизмеримый опыт, каково это — быть как все. Рабочий класс — самая большая прослойка, но сейчас я была на самой низкой ступени. И самое забавное, я не чувствую себя униженной. Вот парадокс. Скорее это как очередная трудность, с которой мне следует справиться. В конце концов можно всегда подпалить задницу вредному нанимателю, если уж очень прижмет. Главное, сделать это умеючи, чтобы стража не подкопалась. Хотя если в страже работают такие особые нелюди как Лойд Чжоу, то тут никакая хитрость не пройдёт. Кто знает, на что способны оборотни?

Пока я размышляла, меня удивили и мои фантазии насчет пробежки под заходящим солнцем не воплотились в жизнь. Лакеи открыл дверь экипажа, да так резко, что я вздрогнула и отступила назад. Его настойчивый жест рукой говорил о том, чтобы я села внутрь, но как-то он слабо уживался с мыслью, что мне поставили «печать раба». Что ж, раз приглашают. Я аккуратно заглянула внутрь и, честно говоря, немного труханула. Как бы по-простецки это ни звучало. В экипаже сидел тот самый мужчина, которому все принадлежит. И за коим лесом ему понадобилось приглашать меня в экипаж? Я молча села, оправила платье и не отказывая себе в дерзости решила делать вид, будто ничего особого не происходит. Смотрела в окно. Экипаж тронулся. Жаркое марево полуденного солнца спало. За своими брождениями я не заметила, как день пролетел испуганным стрижем. Многие сворачивали свои лавки и закрывали козырьки с натянутым белым полотном, защищающим в зной. Небо красилось фиолетовым и красным цветами, розовые облака растянулись росчерком по куполу, как последний штрих перед тёплой долменской ночью.

— В Гарии быстро темнеет. — к чему-то заметил мой наниматель на дэрнском. Я отвлеклась от созерцания чужой для меня страны. И поняла, что все это время мужчина внимательно рассматривал меня через темно-коричневые стекла своих очков. Не люблю, когда не видно глаз, словно не понимаешь куда смотреть или человек не видит тебя. И, точно прочитав мои мысли, он задернул шторку со своей стороны и снял очки, убрав их в нагрудный карман. Голубые. Глаза были голубыми.

— Не привычно.

— Человек ко всему привыкает быстро.

— Вероятно, вы правы. — встретила его светлый взгляд, утопающий в сумраке экипажа. Мерный цокот разбавлял паузы в непринужденном разговоре. Честно говоря, такое начало нервировало. Ведь не может же быть все так просто.

— Нервничаете? — заметил он, как я перебирала подол платья.

— Немного. — призналась ему в правде.

— Почему? — усмехнулся он.

— Считаете, не следует? — подняла я вопросительно брови.

— Небольшое волнение даже приятно.

— Вы тоже волнуетесь? — усмехнулась я. Казалось, вот сидит человек передо мной, и я что-то ощущаю от него, но не могла понять что. Думала, получится хотя бы немного разобраться в ситуации, считать намерение. Но пока все оставалось слишком зыбким и непонятным.

— Даже не знаю. — рассмеялся он.

— Могу я задать вопрос?

— Попробуй. — его насмешливый тон говорил о том, что ситуацией он забавлялся. Что ж не могу не признать, похоже мы оба чувствовали себя в новой роли.

— Зачем вам нужен был ребенок?

— Лишние руки никогда не помешают.

Я вглядывалась в чужие глазу крупные черты лица и длинные ноги, которые даже в экипаже занимали достаточно места. Наверное, в четырехместной бричке мы бы терлись коленями. Эта мысль меня рассмешила.