Шрифт:
Посвящаю дочери Дине
ФАЙВЛ СИТО
Каждый раз, когда мы вспоминаем о безвременно ушедшем от
Прототипы этих образов — беспризорные мальчики, которых первая империалистическая война лишила родителей, выбросила на улицу и толкнула на путь преступлений.
Для тех, кто знал Файвла Сито, ясно, что он наделил некоторых героев не только своими внешними чертами, но и наиболее характерными особенностями своей натуры.
Во второй половине двадцатых годов в еврейской советской прессе появились первые рассказы Сито, которые говорили о том, что в литературу пришел своеобразный писатель. И тема, и язык, а главное юмор были свежи и новы.
Первую свою книгу — «Детдом № 40» («Начиналась жизнь») Сито написал в девятнадцать лет и посвятил ее своим воспитателям, которые помогли ему стать настоящим человеком. В посвящении говорилось: «Первая моя книга — воспитавшим во мне человека». Сито, как и его героев, воспитывала молодая Страна Советов. Первая его книга так и начинается словами: «Родина моя, Советская страна!»
Писатель Файвл Соломонович Сито родился в тысяча девятьсот девятом году в Гродно. В раннем детстве он потерял родителей. В тринадцать лет Сито попал в один из харьковских детдомов, где воспитывались сотни таких же бездомных, как и он.
Файвл Сито начинает читать и — потихоньку, чтобы никто об этом не знал, — писать. Он пишет о том, что пережил в годы бездомных скитаний, о людях, с которыми встречался в разных городах. Но для того, чтобы писать, нужны были знания. Файвл Сито решает поступить на работу в типографию. Однако чем ближе он знакомился с печатным словом, тем яснее становилось ему, что без образования он писателем не станет. И потом, когда имя Сито уже стало известно широкому кругу читателей по повестям «Детдом № 40» и «Сенька Горобец — мой лучший приятель», писатель понимал, что ему необходимо еще учиться. Он поступает в Одесский педагогический институт.
Напряженные годы учебы и работы принесли свои результаты. Сито написал за это время много рассказов, выпустил книгу литературных пародий и эпиграмм, писал пьесы для детей.
В тысяча девятьсот тридцать пятом году ЦК комсомола Украины назначил Файвла Сито редактором детского журнала «Октябренок». В журнале были напечатаны детские пьесы Сито: «Шика-заика», «Одноногая курица» и другие.
В первые дни Великой Отечественной войны Сито поступил в военное училище. «Долг писателя-коммуниста — быть там, где народ сражается за свою свободу», — писал он в одном из своих писем. И в грозные годы войны он служил родине своим острым пером. Он был редактором военной газеты «На разгром врага», много писал, закончил повесть «Богуславцы», продолжал работу над романом о поэте Ошере Шварцмане, часто выступал в периодической печати и на открытых вечерах и митингах.
В сентябре тысяча девятьсот сорок пятого года смерть вырвала из рядов советских писателей талантливого
А. Гонтарь
СЕНЬКА ГОРОБЕЦ — МОЙ ЛУЧШИЙ ПРИЯТЕЛЬ
Повесть
1. ТЫ БУДЕШЬ ХОРОШИМ ЖУЛИКОМ…
Сеньке тринадцать, и мне тоже тринадцать.
Мы — ровесники.
Сенька — широкоплечий, здоровый, я, наоборот, худощавый, к тому же еще и длинноносый. Мой длинный нос вызывает постоянные насмешки товарищей.
Мне даже прозвище дали — Долгонос. Что ж? Долгонос так Долгонос, не всели равно? У нас так уж заведено: дали тебе прозвище — носи и не обижайся. Я и не обижаюсь.
Сенька, между прочим, зовет меня и «Долгонос» и «Лямза». Почему Лямза? Потому, что лямзить — это мое дело. Я, можно сказать, спец по этой части.
У каждого своя профессия, моя — лямзить.
Сеньку зовут у нас «Горобец». Почему так? Потому, что он подскакивает на ходу, как воробушек: скок, скок…
Горобец говорит:
— Долгонос, видишь, женщина пирожки продает? Подойди и слямзи парочку. Давно мы по пирожкам скучаем.
Готово! Хорошие пирожки!
Горобец говорит:
— Долгонос, у меня штаны спадают, вон человек ремни продает. Достань мне один.
Хорошо. «Достал». Получай ремень. Что бы Сенька ни приказал — все делаю. Очень я его люблю. Сенька Горобец — мой лучший приятель.
С Горобцом я познакомился в нашем городе.
Это было осенью. Стою я как-то, продаю папиросы. Подходит ко мне какой-то паренек и — трах кулаком по ящику; папиросы в грязь. Папиросы не мои, мне их дали для продажи, — авось что-нибудь заработаю.
У меня даже слезы на глазах показались.
— Хам, смотри, что ты наделал!..
Тогда он подошел ближе и втоптал мои папиросы в грязь. Я заплакал.
— Нюня, чего ревешь? Что случилось?
Слышите! Он еще спрашивает, что случилось!
Как я покажусь теперь Абе Перельману и где возьму денег, чтобы заплатить за папиросы? Ведь продал-то я всего одну пачку! Аба меня в порошок сотрет. Я очень боюсь Абы Перельмана. Один вид его чего стоит! Это невысокий человек с горбом на спине. Горб выглядывает из-за правого плеча, как остробокий камень. А глаза у Абы красные, как кровь.
Аба говорил мне:
— Смотри, Мойшка, будь человеком. Помни, что у тебя в руках товар. Товар — это деньги. А деньги — это жизнь. К тому же ты хорошо знаешь, я бедняк…
— Ты, — говорю я парнишке, — ты знаешь, что папиросы не мои, а хозяйские?
— Плевать я хотел на это! — отвечает он. — Так и передай ему, твоему хозяину.
Как вам нравится? Сделал мне столько зла да еще насмехается. Тут я как поставил свою «лавочку» на землю, да как влепил ему затрещину! Но и он не дурак: ударил меня так, что дома завертелись в глазах. Схватился я за лоб: две шишки.
А он стоит и ухмыляется:
— Ну, теперь легко тебе будет до дому добраться, не споткнешься: фонари у тебя хорошие!