Начинающий блоггер или месть бывшей жены

Руж Роксэн

В кабинет вошла Виктория с подносом. Поставила напротив меня чашку, расплескав содержимое на стол. Я не стала делать каких-либо замечаний. Все равно я не стала бы пить этот напиток, подозревая, что любовница бывшего мужа плюнула в кружку.

Чашку Шольца разместила на столе аккуратней, за что была вознаграждена шлепком по ягодицам. На что Виктория рассмеялась, пожурив начальство в несдержанности.

Боже, как это мерзко…

— Характеристика, говоришь…

— Да, я была бы тебе очень благодарна.

Шольц

сделал несколько глотков, растягивая момент.

— Да, конечно. Я напишу.

Я не поверила своим ушам. И все? Так просто?! Я настраивала себя на более продолжительную беседу, в которой я буду умолять бывшего мужа предоставить мне характеристику. Даже были мысли предложить ему денег в случае отказа.

Я наблюдала за тем, как Шольц достает из ящика стола белый лист бумаги. Заполняет колонку справа, вписывая свои данные.

— Эдуард, я сменила фамилию. Оформи характеристику, пожалуйста, на Самородову.

Шольц оторвал взгляд от листа, приподняв бровь.

— Быстро ты, — сказал он, возвращаясь к листу бумаги.

Промолчала. Пиши-пиши, не отвлекайся.

Я смотрела, как Эдуард ставит внизу листа свою размашистую подпись. Неужели все?!

Вызвал Викторию, сказав, что нужно заверить документ. Виктория вышла с моей характеристикой, дабы поставить печать. Зачем только нужно заверять, мне вполне хватило бы и подписи.

Я не могла ничего с собой поделать, смотря на входную дверь. Наконец, Виктория вернулась в кабинет, лучащаяся счастьем поярче, чем вот эти энергосберегающие лампочки. Передала бумагу Шольцу, а он, еще раз пробежавшись по листу глазами, протянул его мне.

Взяла долгожданную характеристику и, в свою очередь, прочитала написанное.

— Это все или еще что-то добавишь?

— Это все.

— Спасибо, — ответила я. Встала, гордо выпрямилась и вышла из кабинета, провожаемая смехом.

Возвращение к истокам

Дура. Дура. Дура.

Я сидела в машине и колотила по рулю. Конечно, такое поведение позволила себе лишь удалившись на достаточное расстояние от офисного здания, чтобы всевидящее око Виктории или Шольца не узрело моей истерики.

Да, в машине покер-фэйс потек.

Еще один удар по рулю (немного сбился прицел) звук клаксона согнал стайку ютившихся на канализационном люке и жавшихся друг к дружке мокрых голубей.

Погода сегодня, кажется, была солидарна с моим состоянием. По крайней мере, последние сорок минут. По ветровому стеклу медленно ползли крупные капли, а с моих щек на кожу руля капали слезы.

Зачем я только пошла к этому, этому… Еще один звук раздавшегося сигнала, теперь намеренного, заглушил мой громкий мат. Голуби решили не рисковать и улетели подальше от неадекватной меня.

И что теперь делать? Я же все сама испортила. Надо было сразу идти с этой проблемой к Айсбергу Дмитриевичу и уже не бояться, а настаивать на мордочистке бывшему мужу.

А теперь я лишила нас, пользуясь военной терминологией — эффекта неожиданности. И похоже, надежды на благоприятный исход судебного рассмотрения об опеке.

Мысли о сыне вызвали новый поток слез. Я уже не могла сдержать громких рыданий. Состояние полной безысходности придавило мою бедовую голову к рулю.

А на что, я, собственно, рассчитывала? Счастливая семейная жизнь, видимо, притупила воспоминания о первом браке. Айсберг Дмитриевич избаловал своим отношением, теперь я и не представляла, что настоящий мужчина может вести себя подругому.

Главное здесь слово — настоящий. Шольц с натяжкой мог называться хотя бы мужчиной. Теперь я получила этому письменное доказательство.

Перевела взгляд на брошенную на соседнее сидение характеристику. Вот она, бумажка, сделавшая из меня поганую букашку. По крайней мере, после прочтения сочинения на тему " Моя бывшая жена и чем она плоха" можно было сделать обо мне подобный вывод.

Пробежалась еще раз глазами по написанному размашистым подчерком тексту. И как все изложил-то. Сама бы дорогу перебегала, узрев саму себя на горизонте. Вот Мария Семеновна обрадуется.

Мысли о проверяющей, подложившей мне вот такую свинью в лице бывшего мужа, выжгли последние слезы.

Что теперь сидеть да слезы лить?! Ничего не поделаешь, придется идти с повинной к Айсбергу Дмитриевичу, уповая на его понимание. От одной мысли о нашем разговоре к горлу подкатила тошнота. Да, надо было вчера рассказывать, ведь еще накануне отрицательным героем была Мария Семеновна, а сегодня уже мы с ней напару. Теперь Самородов долго будет отходить от состояния тотальной заморозки. Как ни крути, а я его обманула. И Кирилла подвела.

— Дура! Дура! Дура!

Мой крик остался в машине, приглушенный хорошей шумоизоляцией салона. И никому не интересно, что могло такое случиться с женщиной, вот уже полчаса избивающей свою машину. Ори, хоть заорись.

Куда бежать? Что делать?

Никому, ни одной живой душе нет дела до моего сына, не говоря уже о благополучии моей семьи.

НИ — и я резко оторвала свою голову от руля, игнорируя отпечатавшийся на лбу "прицел" от логотипа Мерседес.

КО — воззрилась невидящим взором на размытый за окнами пейзаж.

МУ — потянулась за телефоном.

А вдруг найдется одна такая живая душа, не безразличная до всего, что происходит вокруг.

Я разместила характеристику у себя на коленях, так, чтобы хорошо был виден текст и печать. Сделала снимок. Открыла приложение инстаграм на телефоне.

Ну что, сгорел сарай, гори и хата.

О том, что за моими публикациями наблюдает Самородов, старалась не думать. Я и так перед ним виновата, с публикацией или без. Еще и Галина Сергеевна, которую я заверила, что с характеристикой проблем не возникнет…