Начинающий писатель
Шрифт:
Похмелье.
Лучше б я умер в тот момент и больше никогда не ощущал его. Зубы стучали, по телу пробежалась волна сокращений и судорог, во рту воцарилась засуха. Причмокнув несколько раз в бессильной попытке выдавить хоть капельку слюны, я все же вытянулся и попытался встать.
Женщина рядом коснулась меня ногой.
– Ты куда? – послышался знакомый голос и женщина с растрепанными волосами приподнялась на кровати.
Этот вопрос мог быть таким же обычным как миллионы до него, если бы не одно но… В самый первый момент я даже не осознал, что сейчас произошло и как на это вообще нужно
Голос.
Проблема была в нем, ведь он совершенно не походил на тот, который вчера заколдовал меня и погрузил в сладкий дурман подчинения.
– Тебе плохо?
Я повернулся и едва смог разобрать лежавшую обнаженную женщину на второй половине кровати, медленно подтягивавшей к себе на грудь спадавшее одеяло. Она была вся растрепана. Волосы опускались на лицо, щеки, плечи. За шторой плотных каштановых прядей, витиеватым дождем падавших на глаза, просматривались красивые зрачки.
– Мне нужно выйти, – еле выдавил из себя я, – Где у тебя туалет?
Она указала на дверь.
– Вторая дверь на право.
Ноги дрожали от слабости. Выйдя в назначенном направлении и пройдя по длинному коридору десяток шагов, уперся в туалет. Там то все и свершилось. Быстро. Неприятно. С мерзким запахом и резкими толчками в желудке, выбрасывавших наружу все самое отвратное и ядовитое, что еще находилось внутри меня. Клянусь я был похож в такие моменты на умирающего зверя, воткнувшегося головой в белый унитаз и рычавшего как самец во время спаривания.
Уже выйдя оттуда и вернувшись в спальню, где все напоминало о бурной ночи, к собственному удивлению и смеху женщины, увидел, что стою перед ней голый.
– Ну давай, – сквозь улыбку и смех проговорила она, – полезай обратно в постель.
Я рухнул к ней без сил, закрывая все это время рот рукой, чтобы неприятный запах не вырвался наружу. Голова болела как под ударами молота. Любое мало-мальское движение отзывалось в ней страшной болью и треском, будто черепная коробка раскалывалась на части.
Она прижалась ко мне.
– Поверить не могу, что все так случилось. Я ждала, что ты позвонишь раньше, сразу как ушел из банка, но, когда вечером ты набрал мне и, едва шевеля языком сказал, что хочешь видеть меня, я помчалась к тебе на всех парах.
– Я звонил тебе? – вдруг во мне что-то екнуло. – Как?
Она слегка приподняла голову.
– Обыкновенно. По телефону. Я специально написала свой номер на одном из чеков, когда ты оплачивал свои долги. Помнишь? Я еще специально заострила на том внимание.
– Да-да-да, точно.
Хотя кому я врал? Ничего из этого я не помнил, ведь весь вчерашний вечер утонул в алкогольной пропасти и был стерт из моей памяти навсегда. Хорошо это или плохо? Кто знает, но сейчас я должен был играть роль, от которой скорее всего должен отказаться.
Женщина внимательно смотрела в мои глаза. Наверное, она подозревала о каком-то подвохе или обмане, но все еще боялась сказать себе об этом. Сбросила быстрым движением руки прядь каштановых волос и в эту секунду
– Ты что так сильно был пьян, что не помнишь кто я и как оказался тут?
Теперь я знал что чувствует канатоходец, когда идет вперед без страховки и оказывается посередине пути в самом раскачивающемся месте натянутого каната. Любое неверное движение – и ты труп. Лепешка, мокрое пятно на красном цирковом ковре. Стремительное падение, крик и ужас в глазах зрителей. Что-то равносильное я ощущал сейчас, глядя в наливавшиеся гневом женские глаза, всего минуту назад, любовно смотревшие на меня. Дилемма была одна – врать или не врать. Гамлет современного мира отношений. Монолог будет коротким. Никакой философии, никакой борьбы и страданий. Хотя чего греха таить, лгать – это как пытаться угодить всем и каждому, никогда не знаешь кто тебе завтра плюнет в рожу. Но женщина! Она ведь здесь, рядом, прямо возле моей руки, лежит в пол-оборота и краем глаза я мог видеть ее обнаженную грудь, смотревшая своими сосками в окружении темных ореол строго вниз.
– Не все, но я помню.
Это было меньшее из зол и попытка увенчалась успехом. Видя, как сомнения постепенно слабеют внутри ее разума, я набросился с оправданиями на нее как зверь на свою жертву.
– Перебрал сильно – голова болит жутко.
– Да, ты был пьян в стельку. – добавила женщина.
Она начала успокаиваться. Взгляд стал помягче, движения вновь наполнились изнеженностью теплого утра.
– Я помню как уезжал из бара, там была… – тут я решил повременить с подробностями, опустив женщину из прошлого. Она возникла слишком неожиданно и совсем не в то время в котором я ее ждал. – А впрочем неважно.
– Ты говорил о своих книгах. Рассказывал как много писал в свои первые творческие годы, как старался все сделать идеально, а потом наткнулся на старого редактора еще советской газеты, сказавший тебе, что идеальными бывают только мечты.
Это было давно. Где-то в старых воспоминаниях, покрытых слоем пыли и грязи я достал на поверхность уже почти истлевшие обрывки той самой встречи и разговора.
Он был худ, высок. С непривычно длинными руками как у орангутанга и блестящим широким лбом, куда могла уместиться ладонь. Встретил у вокзала, когда я уезжал с того самого форума. Мы попали в одно купе, сели напротив друг друга и в течение часа после отправления не решались заговорить. Лишь любопытство старого книжного червя, съевшего собаку на своей работе, заставило старика сказать первое слово. Его привлекли кипы книг, уложенных рядом со мной и завернутых в целлофан.
–Зачем вам столько? Вы библиотекарь?
Несмотря на возраст его голос был молод и звонок. Отточенные слова, все прямые и понятные формулировки. Еще не узнав ни его имени, ни профессии, дремлющий внутри меня детектив смекнул, что это не кто иной как человек явно связанный с литературой и издательским делом. Ну или на худой конец сумасшедший фанат книг и чтения, коих в его поколении было предостаточно.
– Нет. – коротко ответил я, не став уточнять зачем мне вся эта поклажа. Но он не унимался. Аккуратно и максимально корректно, чтобы это не казалось настырностью и наглостью, задал тот же вопрос, но уже слегка по-другому.