Начинка
Шрифт:
— Я с радостью помог бы тебе преодолеть страх. Но твой выбор — не мой. Нужно самой.
На этот раз она чувствовала каждое его прикосновение, чувствовала, каким холодным он был даже сквозь криво застёгнутый тёмно-зелёный пиджак на голое бледное тело, где кое-где виднелись синие вздутые вены, вероятно, от перепада температуры с тёплой до морской штормовой. Фревин казался таким же скелетом, покрытым плотью, как она. Реальным.
Я схожу с ума.
Как отсюда выбраться? Что вообще из всего этого реально? Или это какие-то таблетки, наркотики, попавшие неизвестным образом в её организм?
— Но я умру, Фревин! — теперь произносить
Ей предстояло утонуть, а он с жадностью вдыхал запах её волос, как какой-то ищейка. И выбора у неё не было, кроме как или оттягивать исполнение его приказа, или находиться в его объятиях на веки вечные, полностью без ответов, застывшей в развитии. Если бы только он сказал что-то ободряющее, утешил её или переубедил в опасениях! Но нет. Фревин вообще больше ничего не говорил, хотя Кира пару раз попыталась сказать ему что-то ещё, едва не всхлипывая.
Читал ли он мысли или предчувствовал дальнейшие действия Митчелл, она не знала. Но просить его отпустить ей не потребовалось. К досаде, ветер без его близости стал гораздо ощутимее и свирепее. Волосы давно превратились в беспорядочно спутанные пряди, а зубы не удавалось сомкнуть нормально. Замёрзшая и испуганная — таковой её встретила ядовито-чёрная вода, приблизившаяся слишком быстро после решающего шага.
Было ощущение вспышки звёзд с искрами перед глазами, непрерывного противного писка в ушах как при оглушении и потребность организма избавиться от содержимого в желудке из-за дикого холода.
***
Её кровать была не пуста. Кто-то тихо сопел, с головой укрывшись тёплым одеялом, пытался спрятаться от этого мира как можно надёжнее.
И этот кто-то была она сама.
— Что происходит? Что ты сделал?
Понять, был ли тут он, у неё ещё не было времени, но реплики всё равно вырвались из неё из-за шока после падения, неверия в продолжение собственного существования после такого реального и ощутимого прыжка в пропасть.
Фревин, как предполагалось, наблюдал за Кирой со спины, а сейчас соизволил встать по левое плечо к ней, тоже устремив взгляд на видневшуюся копну рыжих волос из-под одеяла. Они оба затаили дыхание, увидев пробуждение спящей. Митчелл не знала, как себя вести дальше, потому что сама бы не поверила ни единому слову своего двойника и воспринимала бы каждое движение того как угрозу напасть и причинить вред. Однако она зря встревожилась. Скрипнула дверь, и знакомый силуэт показался в проёме.
— Не бойся, — черноволосый юноша говорил это пробудившейся маленькой девочке, всё ещё с трудом фокусировавшей взгляд на незванном посетителе. — Я твой друг.
Это была сцена из прошлого, та самая, которая внезапно возникла у неё в голове в обществе Рэя. И, глядя на этих актёров, она ощущала себя в закулисье. Ей не следовало наблюдать за чужими воспоминаниями. Но ведь одним из участников была она же. Только… забывшая об этом.
— Ответ мельтешит прямо перед тобой, — отстранёно сказал Фревин из настоящего повзрослевшей Кире.
Это не реально. Конечно же. Сон — вот и всё.
А друг маленькой Киры уже принялся объяснять ей про двух
— Ты жив? — прошептала Кира и отвернулась за секунду до первого ложного броска камнем друга в маленькую рыжеволосую девочку. Но слух никак нельзя было лишить возможности различать звуки ударов, а затем лёгкого смеха облегчения от забавной игры, так же стремительно сменившегося на крики испуга, мольбой остановиться и зовом о помощи.
Фревин из настоящего, отличавшийся, наверное, специально от своего прошлого прототипа внешностью (неужели он с самого начала знал, что Кира согласится на его условия, будет называть его имя и совершит ещё более глупый поступок — прыгнет?), лишь пожал плечами, продолжая давать ей возможность слышать то, что происходило за спиной.
Без сомнений, Фревин лгал. Он знал очень многое, но этим и наслаждался, ведь лишь от его желания зависело, когда и в каком объёме изложить информацию девушке.
— Кто ты? — продолжила та, решив построить вопрос иначе. И бесполезная затея, ведь её вновь игнорировали. Но хотя бы крики маленькой Киры затихли. Значит, страшное до самого страшного, которое, к счастью, произошло лишь через несколько дней после знакомства с другом, позади. Не станет же Фревин прокручивать секунды с часами до коронного блюда?
— Посмотри в зеркало.
В те юные года у неё было другое, более маленькое и овальное приспособление для возможности увидеть окружающий мир. Сначала она остановила взгляд на позолоченной раме, которой так раньше гордилась и считала истинным королевским украшением. Однако предчувствие хоть и было ноющим, болезненным и недобрым, долго избегать прямого всматривания в саму гладь не получилось.
Она увидела в отражении человека: ни себя, ни Фревина, ни его в прошлом. Только маленькую Киру, которая на миг пробежала мимо злосчастного зеркала, которая казалась такой чужой и незнакомой всего лишь потому, что воспоминания о самой себе стёрты.
Когда и Фревин из прошлого и маленькая Кира вновь находились на возможном пересечении для отражения самих себя, её взору окончательно открылось следующее: девочка действительно была вполне говорливой и уже не боявшейся нового друга, но проблема заключалась в том, что беседу вела она с пустотой. С вымышленным, несуществующим человеком, когда в самой комнате присутствовало гораздо больше людей.
Но это воспоминание. Значит, повзрослевшая Кира и рыжий Фревин и не должны быть в отражении. А тот, кто имел тёмные волосы, определённо имел все шансы увидеть себя в зеркальной глади.
Но этого так и не случилось.
Она окончательно потерялась, запуталась.
— Хочу уйти отсюда, — с горечью прошепала Кира, но Фревин сказал:
— Слишком поздно, сладость моя.
И звуки, и изображение сменили тишина и темнота.
Будильник настойчиво звонил, как оказалось, уже больше минуты. Спутанность в мыслях, лёгкое умиротворение и сонливость. Кира перевернулась на спину и разлепила глаза. Потолок ничем не выдавал какую-то опасность или иные следы страшных событий. Похоже, наконец-то она действительно проснулась, а не наблюдала со стороны. Хорошо.Точнее, просто прекрасно! Её переполнила типичная радость осознания, что произошедшее было кошмаром, просто очень правдоподобным.