Национальная система политической экономии
Шрифт:
Что касается Швейцарии, то прежде всего нужно заметить, что это не нация, по крайней мере, не нормальная или великая нация, а только конгломерат муниципалитетов.
Она лишена морских берегов, заключена между двумя великими нациями, и потому у нее совершенно отсутствует стремление к развитию собственного мореходства и непосредственных торговых сношений со странами жаркого пояса, она не может и помышлять о морском могуществе, об основании или приобретении колоний. Основание своего настоящего благосостояния, во всяком случае, очень умеренного, положено Швейцарией в то время, когда она принадлежала еще Германской империи. С того времени ее достаточно щадила война; капиталы ее могли увеличиваться из поколения в поколение, тем более что ее муниципальные правительства не требовали от нее почти никаких налогов. В то время как остальная Европа в последние века переживала бури, вызванные деспотизмом, религиозным фанатизмом, войнами и революциями, Швейцария являлась убежищем для всех, кто хотел спасти свои капиталы и таланты, и, таким образом, она приобретала значительные средства извне. Германия никогда не закрывала строго своих границ для Швейцарии, и потому большая
Что Испания поступала бессмысленно, запрещая вывоз драгоценных металлов в то время, когда она сама занималась их добычей в избытке, согласится всякий разумный человек. Ошибочно было бы, однако, приписывать упадок промышленности и национального благосостояния Испании тем затруднениям, которые она создавала для ввоза мануфактурных товаров. Если бы Испания не изгнала мавров и евреев и никогда не имела инквизиции, если бы Карл V признал религиозную свободу, если бы священники и монахи занялись народным образованием и их несметные богатства были секуляризованы или, по крайней мере, уменьшены до размера, который обусловливается необходимостью, если бы было преобразовано феодальное устройство аристократии, а монархия была бы ограничена, если бы, одним словом, развитие Испании вследствие политических реформ получило то же направление, какое оно получило в Англии, и если бы тот же самый дух пробудился в колониях, — то запретительные и покровительственные меры в Испании привели бы к тем же результатам, к каким они привели в Англии, тем более что во время Карла V Испания была впереди Англии и Франции во всех отношениях и уступала только Нидерландам, промышленный и торговый гений которых посредством таможенного покровительства мог быть привлечен в Испанию, конечно, в том случае, если бы испанское государственное устройство содействовало эмиграции из-за границы талантливых людей и капиталов, вместо того чтобы выталкивать их за границу.
Каким обстоятельствам обязана своим мануфактурным и торговым верховенством Англия, мы уже показали выше (гл. V).
Свобода мысли и свобода гражданская, государственное устройство и превосходство политических установлений — вот что главным образом дало возможность английской торговой политике разработать естественные богатства страны и развить производительные силы нации. Но кто решится оспаривать у других наций способность возвыситься до такой же степени свободы? Кто решится утверждать, что природа отказала другим нациям в естественных условиях, необходимых для развития мануфактур?
В последнем случае часто указывали на громадные богатства в Англии каменного угля и железа как на доказательство того, что призвание Англии заключается преимущественно в развитии фабрично-заводского производства. Что в этом отношении природа с особенной благосклонностью одарила Англию, вполне верно: однако на это можно заметить, что относительно этих материалов природа и к другим нациям не была мачехой, что большей частью лишь недостаток хороших путей сообщения препятствует этим нациям эксплуатировать свои богатства, что другие нации владеют нетронутой еще силой воды, которая дешевле силы пара, что в случае необходимости недостаток в каменном угле может быть заменен другими горючими материалами, что многие страны обладают неисчерпаемыми средствами для производства железа и что сырье можно приобретать путем обмена.
В заключение несколько слов о торговых трактатах для взаимной отмены таможенных концессий. Школа отвергает такие трактаты как ненужные и вредные, мы же в них видим самое действительное средство для постепенного смягчения взаимных торговых стеснений и для постепенного перехода наций к свободе международной торговли. Те результаты, которые видал мир от подобных трактатов, правда, не могут особенно ободрить. В предыдущих главах мы показали, какие опустошения произвел Метуэнский трактат в Португалии и Эденский во Франции. В этих печальных результатах от взаимного облегчения таможенных пошлин нужно, по-видимому, искать главное основание того отвращения, которое питает к торговым трактатам школа. Очевидно, их принцип абсолютной свободы торговли встречает опровержение в самой действительности, так как, согласно этому принципу, всякий договор должен быть благодетельным для обеих наций и не может вызывать разорения одной нации и обеспечивать неизмеримые выгоды для другой. Если мы исследуем причины такого различного влияния, то найдем, что Португалия и Франция вследствие этих трактатов
Выше мы доказали, что свобода торговли земледельческими продуктами и сырьем полезна для всех наций на всех ступенях культуры, из чего следует, что всякий торговый трактат, которым смягчаются или отменяются стеснения и ограничения такой торговли, должен оказать благодетельное влияние на обе договаривающиеся нации; таким был бы, например, трактат между Францией и Англией для содействия взаимному обмену вин и водки на невыделанное железо и каменный уголь; или трактат между Францией и Англией на содействие взаимному обмену вин, масла и сушеных плодов на зерновые хлеба, шерсть и скот.
Согласно приведенным нами прежде соображениям, покровительство лишь настолько полезно для благосостояния нации, насколько оно соответствует ее промышленному развитию; что всякое преувеличение в покровительстве вредно; что нации лишь постепенно могут достичь полного развития своей фабрично-заводской промышленности. Поэтому две нации, стоящие на различных ступенях промышленного воспитания, со взаимной выгодой могут посредством трактатов допускать взаимную отмену пошлин на те или другие предметы.
Так, нация менее развитая, если она еще не в состоянии с выгодой для себя производить мануфактурных изделий высшей обработки, каковы, например, хлопчатобумажные и шелковые товары, может тем не менее удовлетворять потребности опередившей ее нации в мануфактурных изделиях общего потребления.
Еще более должны быть допустимы и полезны подобные договоры между нациями, которые находятся приблизительно на одной и той же ступени промышленного развития и между которыми, следовательно, конкуренция не может действовать слишком сильно или разрушительно, или обеспечить монополию одной из сторон, но, как во внутренней торговле, может лишь возбуждать взаимное соревнование и содействовать совершенствованию и уменьшению цены. В таком положении находится большинство континентальных держав. Франция, Австрия и германский таможенный союз, например, могут ожидать лишь благодетельных результатов от установления умеренных пошлин, точно так же и взаимная отмена пошлин между этими странами и Россией привела бы к обоюдным выгодам. Чего нужно бояться в настоящее время, так это только преобладания Англии.
С этой точки зрения оказывается, что верховенство Великобритании в мануфактурной промышленности, в торговле, в мореплавании и в колониальных владениях является в настоящее время главным препятствием к сближению наций между собой, хотя нужно признать, что Англия, стремясь к этому преобладанию, невероятно увеличила производительные силы человечества и продолжает их увеличивать.
…Самый перевод полон ошибок и неточностей, затрудняющих пользование книгой. «Метуэнские договоры (Methuen-Vertrage), — читаем мы в одном месте, — могут заключаться только в таких странах, где кабинетное мнение — все, а общественное мнение — нуль» (стр. 32). Не всякий читатель догадается, что под «Метуэнским договором» следует разуметь торговый договор, заключенный с Португалией в 1703 году английским министром Мэтюном и чрезвычайно выгодный для Англии; об этом упоминается в одной из дальнейших глав книги. «Кабинетное мнение» поставлено вместо «мнения кабинетов» (Meinung der Kabinette — стр. ХХХIV нем. изд. 1883 г .) — что далеко не одно и то же. На странице 43 [2-е изд., стр. 27] сказано: «трудно, конечно, также утверждать», тогда как по смыслу оригинала надо было поставить слово: «отрицать». В Лондоне существовали будто бы какие-то «Штальгофские купцы», ганзейцы, имевшие контору под названием Штальгофа (стр. 72 [2-е изд., стр. 47]) или «в Штальгофе» (стр. 73 [2-е изд., стр. 48]); здесь немецкий перевод английского выражения (steel-yard, Stahlhof — буквально «стальной двор») принят за особое английское название. Далее, римские пандекты «распространили кровавую (?!) заразу на континенте» (стр. 104 [2-е изд., стр. 70]) вместо: «юридической чумы», как значится в подлиннике (Rechtspest); вероятно, переводчик хотел сказать «правовая зараза». В оригинале говорится о «прежних потребителях французских сельских хозяев», а в переводе сказано: «прежние потребители земледельцы» (стр. 196 [2-е изд., стр. 132]). Переводчик говорит об «отражении индивидуальной свободы» (стр. 389), когда надо было сказать «уничтожение» или «отрицание».
Между прочим, автору приписывается такое совершенно неправдоподобное рассуждение: «Причины антипатий суть в то же время и причины симпатий. Менее сильные (нации) симпатизируют слишком сильным, угнетенные — завоевателям, континентальные державы — [425] морскому владычеству, страны, бедные промышленностью и торговлей, — тем, которые стремятся к промышленной и торговой монополии, страны цивилизованные — менее цивилизованным, страны монархические — странам вполне или отчасти демократическим» (стр. 431). Понятно, что в подлиннике выражено нечто прямо противоположное: слабые и угнетенные нации проникаются чувствами взаимной симпатии против завоевателей, монопольных держав и пр. (стр. 332 нем. изд.). Автор говорит о важности того принципа, чтобы нейтральные державы признавали только действительную блокаду, а не номинальную, словесную (стр. 339 нем. изд.); в переводе же значится наоборот, что «нейтральные державы должны уважать не одну только действительную блокаду того или другого порта, но, по одному только заявлению, и блокаду против всего морского побережья» (стр. 440).