Национальная система политической экономии
Шрифт:
Из примера Венеции, на основании которого в такое время, как наше, хотят извлечь доказательство против торговой политики ограничений, нельзя вывести другого заключения, как только то, что один город, или маленькое государство, среди великих держав не может вводить или поддерживать с успехом эту систему и что государство, достигшее мануфактурного и торгового верховенства при помощи ограничений, раз оно достигло своей цели, возвращается снова с успехом к принципу свободы торговли.
В этом случае, как и во всех спорах о свободе международной торговли, мы встречаемся с употреблением слова «свобода», которое дает повод к смешению понятий, бывшему уже причиной великих заблуждений. О свободе торговли рассуждают как о религиозной или гражданской свободе. Друзья и подвижники свободы вообще считают себя обязанными защищать свободу во всех ее формах, таким
Глава II. Ганзейцы
Достигнув господства в Италии, гений промышленности, торговли и свободы, перешагнув Альпы, прошел Германию и воздвиг себе новый трон на берегах Северного моря. Уже Генрих I, отец освободителя итальянских муниципалитетов, заботился об основании новых и о расширении старых городов, которые основались уже отчасти в местах прежних римских колоний и императорских домен.
Подобно последующим королям Франции и Англии, он и его преемники видели в городах надежный противовес аристократии, богатый источник государственных доходов и новое средство для защиты страны. Вследствие торговых сношений с итальянцами и своих свободных установлений эти города скоро достигли высокой степени благосостояния и цивилизации. Развитие общественной жизни вызвало успехи в искусствах и промышленности и стремление выдвинуться богатством и предприятиями, в то же время материальное богатство имело своим последствием стремление к образованию и улучшению политического положения.
Сильные юношеской свободой и цветущей промышленностью, но теснимые разбойниками с суши и с моря, северонемецкие города скоро почувствовали необходимость в тесном объединении для своей защиты и обеспечения. С этой целью Гамбург и Любек в 1241 году заключили союз, который еще в течение того же столетия соединил все сколько-нибудь значительные города, в числе восьмидесяти пяти, на берегах Северного и Балтийского морей, Одера и Эльбы, Везера и Рейна. Эта конфедерация получила название Ганза — слово нижненемецкое и обозначает союз.
Скоро почувствовав, какими успехами может быть обязана частная промышленность объединению сил, Ганза не замедлила создать и развить торговую политику, приведшую к такому благосостоянию, которое до сих пор не имело себе примера. Убедившись, что тот, кто желает создать и упрочить обширную морскую торговлю, должен владеть средствами для ее защиты, ганзейцы создали могущественный военный флот; поняв, что морское могущество страны усиливается или ослабляется в зависимости от ее торгового мореходства и развития рыбного промысла, они издали закон, на основании которого ганзейские богатства должны были перевозиться лишь на ганзейских кораблях, и позаботились о широком развитии рыбных морских промыслов. Английский навигационный акт создан по образцу ганзейского, для которого в свою очередь служил образцом венецианский15.
Англия в этом случае следовала примеру тех, кому до нее принадлежало морское верховенство. Даже во время Долгого парламента предложение об издании навигационного акта было не менее как новостью. Адам Смит при обсуждении этой меры16, по-видимому, не знал или хотел умолчать о том, то еще за несколько веков было уже сделано несколько попыток ввести подобного рода ограничения. Предложенные парламентом 1461 года, они были отвергнуты Генрихом VI; предложенные Иаковом I, они снова затем были отвергнуты парламентом 1622 года17; но еще задолго до этих двух предложений (1381) они были на самом деле введены Ричардом II, но скоро снова были оставлены без последствий и забыты. Очевидно, страна тогда не была еще готова к принятию такой меры. Навигационные акты, как вообще протекционные таможенные меры, настолько естественны
Северные князья, побуждаемые выгодами, которые им обещала торговля с ганзейцами, давая случай не только сбывать избыток продуктов своей страны и обменивать их на фабрикаты несравненно высшего достоинства, нежели те, которые давала собственная страна, но и пополнять свое казначейство посредством ввозных и отпускных пошлин18 и приучить к трудолюбию своих подданных, преданных праздности, пьянству и раздорам, — князья эти считали за счастье для себя, что ганзейцы основали у них конторы, и потому они поощряли их привилегиями и оказывали покровительство всякого рода. Прежде всего заявили себя с этой стороны английские короли.
«Английская торговля», говорит Гум, «была прежде вся в руках чужеземцев, и преимущественно Эстерлингов19, которым Генрих III дал корпоративное устройство, предоставил им привилегии и освободил от ограничения и ввозных пошлин, которым были подчинены другие иностранные купцы. Англичане в то время были так неопытны в торговле, что со времени Эдуарда II ганзейцы, известные под именем «штальгофских купцов», захватили в свои руки монополию всей отпускной торговли королевства. А так как они при этом пользовались только своими собственными кораблями, то и английское мореходства находилось в самом жалком положении20.
Затем некоторые из немецких купцов именно из Кельна, которые задолго перед тем установили торговые связи с англичанами, основали в 1250 году по предложению короля в столице Лондоне под названием Штальгоф (steel-yard) (В Лондоне существовали будто бы какие-то «Штальгофские купцы», ганзейцы, имевшие контору под названием Штальгофа . Или «в Штальгофе» Штальгоф не название. А буквально Stahlhof – “стальной двор» прим. economics.kiev.ua) знаменитую контору, которая оказывала большое влияние на развитие английской культуры и промышленности и которая затем скоро возбудила такую страшную национальную зависть и в течение 375 лет, протекших со времени возникновения и до ее уничтожения, была причиной столь частых и сильных споров.
Англия в то время для ганзейцев была тем же, чем впоследствии Польша для голландцев или Германия для англичан; она доставляла им шерсть, олово, кожи, масло и другие продукты горных промыслов и земледелия, получая от них мануфактурные товары. Сырые материалы, которые ганзейцы покупали в Англии и в других северных государствах, перевозились ими в контору, основанную ими в Брюгге (1252), и здесь обменивались на бельгийские сукно и мануфактурные товары и на идущие из Италии восточные продукты и фабрикаты, которые затем снова следовали во все страны, расположенные по берегам Северного моря.
Третья контора, основанная в 1272 году в России, в Новгороде, выменивала меха, лен, коноплю и другие сырые материалы на мануфактурные товары.
Для четвертой конторы, учрежденной в 1278 году в Бергене, в Норвегии, предметами занятий служили рыбная ловля и торговля ворванью и рыбой21.
Опыт всех стран и времен показывает, что народы, находящиеся в положении варварства, извлекают неисчислимые выгоды из неограниченной свободы торговли, вследствие которой они, отпуская продукты скотоводства, звероловных, лесных и земледельческих промыслов, вообще сырые материалы всякого рода, получают взамен их более совершенную одежду, домашнюю утварь, машины, сельскохозяйственные орудия и главное средство обмена — благородные металлы, — вначале все это их привлекает. Этот опыт показывает также, что чем более народы делают успехов в промышленности и культуре, тем более уменьшается их благосклонное отношение к торговле подобного рода, и что наконец они доходят до того, что считают такую торговлю вредной и видят в ней препятствие своим дальнейшим успехам. То же самое случилось и с торговлей англичан с ганзейцами. Едва успело истечь столетие со времени учреждения конторы в Штальгофе, как Эдуард III пришел к мысли, что нация могла бы обратиться к чему-либо более полезному и выгодному для нее, чем вывоз необработанной шерсти и ввоз сукна. Он начал привлекать в свою страну разными льготами суконных мастеров из Фландрии, и после того как значительное число их начало свои действия в стране, он запретил одеваться в чужеземное сукно22.