Нация. Грехопадение. Том второй
Шрифт:
– Писали прописи, рисовали.
– Как интересно.
– Мне поставили за рисунок пятёрку.
– Ого! А что рисовали?
– Осень. Я сейчас покажу.
С этими словами Лиза взяла свой портфель, что стоял возле её столика, открыла его и достала альбом по рисованию.
– Вот смотри.
– Очень даже неплохо! И листья очень красивые, молодец! А что ещё делали?
– Ещё у нас был классный час.
– Классный час! – удивлённо спросил Егор.
– Да, папа! – восторженно проговорила Лиза.
– И что же вы на нём делали?
– Мы говорили о профессиях. Кем кто хочет
– Как интересно.
Сказав эти два слова, он почему-то сразу задумался. А почему – он сам понять не мог. Возможно, оттого, что слово «профессия» чётко запечатлелось в его сознании и вызвало ряд ассоциаций…
– Папа, ты меня слушаешь?
– Слушаю, слушаю, солнышко… и что же ты сказала?
– Я сказала, что хочу быть парикмахером и фотографом.
Такого ответа от дочки Егор не ожидал, так как разговора на подобную тему у них никогда не было.
– Ну, – подбирая нужные слова, замялся Егор, – желание работать фотографом, допустим, мне понятно, а почему тебе нравиться работа парикмахера?
– Папа, да потому что я уже умею заплетать французскую косичку. Ты что, забыл?
– Ну что ты, солнышко, как я могу забыть, – сдерживая эмоции, проговорил Егор. – Это серьёзный аргумент.
В эти секунды он попытался вспомнить технику плетения «французской» косички, которую он так и не освоил (волосы рассыпались через короткое время).
– Ужин готов, – донеслись слова.
– Идём, идём, – в один голос проговорили Егор и Лиза.
После ужина Лиза вышла в комнату и начала заниматься уроками, а Егор и Наталья продолжали сидеть за столом, разговаривая то на одну, то на другую тему. Как не хотелось говорить ему жене о тех «слухах» об остановке реакторов, что быстрее ветра распространяются на комбинате, он всё же превзошёл себя и поделился ими, понимая, что всё равно она узнает. Наталья словно ждала этих новостей, чтобы поговорить лишний раз. Недолго думая, она тут же бросила на него вопросительный взгляд и спросила:
– Интересно, а с чем это связано?
– «С чем, с чем»: говорят, что, по причине их ненужности. Мол, они давно выполнили свою миссию по созданию в стране ядерного щита, а если так, то они больше не нужны…
– Не поняла: что значит, не нужны?
– Вот так: не нужны, и всё. Они ведь не советуются с нами по этому вопросу.
После этих слов он задумался, но не прошло и минуты, как он сказал:
– Лично я расцениваю это как шутку. Кому-то хочется поболтать лишний раз языком.
– Ничего себе шутка!
– Ну а что: сейчас можно говорить и делать всё что угодно. Правда, эта «шутка» обрастает всё новыми и новыми домыслами.
– Какими ещё «домыслами»?
– Об этом говорят ведь не рядовые инженеры и не научные сотрудники, а руководители комбината, – спокойно, как-то даже размеренно проговорил Егор, – причём достаточно открыто, а это значит, что они знают больше, чем кто-либо, понимаешь. Просто так они говорить не будут – это же такое дело…
– Я сразу поняла, что что-то не так, как только ты вошёл, – сказала Наталья после недолгого молчания.
– Думал: говорить – не говорить…
– Шило в мешке не утаишь. Через день-другой весь город будет знать о твоей «тайне».
–
– И что теперь будет?
– А что будет? Ничего не будет! Будем ждать, чем всё это закончится. Слухами ещё никому не удавалось остановить жизнь.
– Конечно, не остановят, – иронично проговорила Наталья. – Мне кажется, что наша нация и без головы будет двигаться.
– Очень смешно. Сама придумала?
– Сама.
– Если сама, то не говори об этом больше никому.
Возникшая пауза длилась не долго, хотя ни Егору, ни Наталье продолжать этот разговор не хотелось, так как он мог привести к раздору. Да и слов подходящих не было, чтобы его продолжать, а молоть воду в ступе не хотелось.
– И потом, один реактор не остановят, это точно, – размышляя, проговорил Егор, – АДЭ-2 должен работать.
– Почему?
– У местных властей нет твёрдой уверенности, что к началу нового отопительного сезона в город придут тепло и горячая вода с новой ТЭЦ. На это строительство уйдёт немало времени. А вот два других реактора, наверное, всё же остановят или, по крайней мере, оставят в режиме «резервного ожидания», ну мало ли что.
– А может, это и к лучшему. Чему быть – того не миновать, – так, кажется, говорят в народе, – глядя на Егора, проговорила Наталья.
– Да нет, ну что ты такое говоришь. Я, конечно, не знаю, но думаю, что хорошего здесь мало, это ведь такое «производство».
– А что, вернёмся на Украину, – спокойно, без тени сомнения проговорила Наталья.
– Ну ты даёшь, мать! – кинув неожиданный взгляд на жену, съязвил Егор, – и кому мы там нужны, на Украине?
– Егор, ну что ты такое говоришь! Не забывай, пожалуйста: мы прожили там много лет; и потом, я там родилась, там мои родители…
– Не знаю, не знаю. Думаю, что пока наше место здесь.
– Я не говорю сейчас о том, чтобы сиюминутно всё бросить и уехать, – блеснув глазами, рассудительно проговорила Наталья, торопя одно слово за другим. – Просто, пойми, я не хочу состариться здесь, в этой тайге… среди этих сосен и елей, пусть даже очень красивых. Хочется почувствовать себя человеком, а не заключённым…
Она говорила так эмоционально, как будто только сейчас ей представилась возможность высказаться за все последние годы, что она прожила в Красноярске-26. Егор смотрел на жену, на то, как она говорила, и лицо его было то спокойным, то волнительным, то задумчивым, словно он пытался не только что-то понять, но и увидеть другими глазами. При этом никакой иронии и презрения к её словесным выражениям не было, а напротив, стремление понять её не ослабевало, а усиливалось с каждым произнесённым словом. «Может, она и права, – подумал он, в какой-то момент, – кто знает. Во всяком случае это честное высказывание, и оно имеет право быть. К великому сожалению, мы, мужчины, так устроены, что мало задумываемся о далёких трудностях, а они, как правило, рождают близкие неприятности. И вообще, чёрт меня дёрнул за язык говорить ей про то, о чём я сам ещё толком ничего не знаю, лучше бы я промолчал. Теперь мне нужно будет набраться терпения, чтобы не только слушать, но и многообещающе что-то говорить, успокаивать её в надежде, что мои слова будут услышаны», – заключил он.