Над хаосом
Шрифт:
– Все эти миры ваши, кроме Европы. Не пытайтесь… – уныло процитировал Натан.
– А вы очень начитанны, Натан! – Тут Олимпия широко улыбнулась. – Но на этот раз все эти миры ваши без каких-либо ограничений.
– Погоди секунду! Ты сказала «ваши». Так люди живы? Цивилизация не уничтожена?
– Все сознания людей максимально тщательно перенесены в цифровую среду. Он считает, что для них это будет как заснуть и снова проснуться… В общем, люди почти ничего не заметят.
– А где они сейчас?
– В лимбе. Все сто
– Сто миллиардов?
– Да. Он постарался восстановить всех когда-либо живших на Земле представителей вашего биологического вида. Конечно, для более ранних людей это скорее реконструкция, чем возрождение, но все живые до недавного времени перенесены в лимб с сохранением их недавнего опыта, и ждут, когда они смогут начать расселяться по всем этим мирам. Вы получаете все возможные миры даром, и пусть никто не уйдет обиженным.
Тут Олимпия лукаво улыбнулась, ожидая, что Натан узнает и эту цитату, но он был слишком поглощен своими мыслями.
– Но каким образом? Это мне кажется какой-то сказкой, что ли…
– Как ты понимаешь, объяснить это в полной мере невозможно, это как разъяснить средневековому крестьянину все детали устройства хромолитографической машины.
– Хорошо, что хоть не шимпанзе и небоскребы, это немного радует…
– Лишь немного, – грустно покачала головой она. – Но я все-таки попробую, мне кажется, что Он этого хочет. Если очень упрощать, то Он придал некоторые черты сингулярности смоделированной Им новой реальности. Проложил мостик между реальностью и сингулярностью. Понятно, что для этого потребовались поистине титанические, божественные усилия – нужно было обуздать хаос сингулярности и переделать реальность так, чтобы она стала более пластичной. Но зато теперь, грубо говоря, вы будете вечно жить внутри созданной вами ноосферы, которая работает на приводе от сингулярности и пользуется ее вероятностной пеной как генератором контента.
Натан начал понимать грандиозность замысла и почувствовал, что у него захватывает дух.
– Так эти миры и создаются в процессе, то есть динамически?
– Конечно. Они вероятностно возникают исходя из того, что появляется в ноосфере. Там уже есть все ваши любимые истории и много малоизвестных. И ваши приключения в этих мирах также обогащают ноосферу и приведут к созданию следующих миров. Это бесконечное путешествие.
– А что с бессмертием? Нам же надоест жить вечно, и мы через тысячу лет будем умолять тебя убить нас, ибо нет ничего хуже, чем бесконечно бродить по…
– Нет. Вы так не сделаете, этот момент также был учтен и продуман Им. Каждое ваше перемещение между мирами будет сопровождаться потерей памяти. Вы будете жить полной жизнью каждый раз заново, а вспоминать себя полностью только в момент перехода и там же иметь возможность осмыслить свой путь. Несколько коротких минут полного осознания, как раз достаточное время для того, чтобы полностью насладиться великолепием
– Не знаю, перспектива вечно оказываться на обрыве, в двух шагах от этого ужаса… Как по мне, тоже такое себе…
Олимпия протянула руку и сказала:
– Возьми меня за руку, я просто покажу тебе.
Натан опасливо взглянул на нее.
– Тебе обязательно нужен тактильный контакт, чтобы взять мой разум под контроль?
– Перестань, – мягко сказала Олимпия, в этот миг ставшая очень похожей на Тилит-Эмилию. – Я могу это сделать в любой момент, просто контакт руками – ваш древний символ доверия, а мне нужно, чтобы ты доверился мне, тем более что я не собираюсь тебя обманывать.
– Каждый раз, когда мне это говорили в прошлой жизни, меня потом жестоко обманывали, – ответил Натан, беря ее за руку.
На ощупь рука Олимпии была теплая и мягкая, как рука любой другой женщины. Ему даже почудилось, что он чувствует биение пульса в этой руке. Он попытался сосредоточиться на этом ощущении, как вдруг понял, что падает и что он…
– Больше не ученый, не консультант компании, не писатель и даже не последний человек на Земле… – шептала Олимпия. – Ты просто крохотная невесомая былинка, и твое предназначение – порхать между всеми этими прекрасными мирами, над хаосом, как над водой…
И тут он все увидел.
…Он не запомнил, сколько миров было всего, они проскакивали мимо него яркими бусинами – великолепное ожерелье уникальных сокровищ. Их было, вероятно, тысячи, если не миллионы. Натан вернулся обратно на берег острова и все так же стоял, держа в своей руке руку Олимпии и не понимая, сколько времени заняло это путешествие. Он помотал головой, словно вытряхивая из нее волшебные миры Ожерелья.
– Но вы уничтожили наш единственный настоящий мир!
– Что поделать, нельзя создать нечто, не уничтожив что-то. В конце концов, даже цыпленок, когда вылупляется из яйца, без сожаления разбивает когда-то защищавшую его скорлупу.
Натан помолчал несколько секунд. Олимпия в это время стояла рядом и спокойно смотрела на него.
– Что мне теперь делать?
– Ты писатель. Напиши о том, что случилось, и о своих переживаниях по этому поводу. Все это останется в вечности, ведь теперь сама Вечность у вас в руках.
– А потом?
– А потом спустись вниз, к воде, садись в лодку и плыви к мерцающей границе мира. Там, за границей, где обитают драконы, тебя ждут новые миры…
Натан обернулся и увидел, что Олимпия исчезла. Научного комплекса тоже не было видно, да и ландшафт сильно изменился. Над морем вставало солнце, и он увидел рядом с собой то самое кафе, притулившееся над обрывом, где встречаются суша и вода.